женщинами, бандитам понадобился бы кто-нибудь, кто уговорил бы их снять одежду - на латыни!

Хепу задрал нос: — Напротив, как правило, бандиты очень уважительно относятся к любой женщине, которую они захватывают.

— Правда? — спросил я, думая о Бетесде.

— Если женщина бедна, бандиты, скорее всего, просто отпустят ее из милосердия. Если она рабыня, с ней будут обращаются как с добычей и продадут при первой возможности …  или ее даже могут освободить. Если она кажется богатой и за нее можно будет потребовать выкуп, бандиты станут держать ее в плену, но обращаются с ней с большой осторожностью. Среди этих мужчин существует свой кодекс поведения, и этот кодекс гласит, что ни одна женщина, рабыня или свободная, богатая или бедная, не должна подвергаться жестокому обращению. Любой бандит, нарушивший это, обычно изгоняется.

Хепу знал, о чем говорил? Мне бы хотелось ему верить.

— И как же бандиты живут без женского общения? —спросил я.

— Они обходятся без этого … счастливчики! — Хепу фыркнул. — Ни одна женщина не живет с бандитами и не путешествует бок о бок с ними. Туда допускаются только мужчины … и какой это, должно быть, рай! О, осмелюсь предположить, что у некоторых из них есть возлюбленные в деревнях тут и там, или они посещают публичные дома, когда приезжают в город, чтобы потратить свои барыши. Но женщинам не разрешается жить среди них … и маленьким мальчикам тоже. — Он бросил взгляд на Джета. — Женщины и симпатичные мальчики не приносят ничего, кроме неприятностей.

— А мне кажется, что такие люди всегда живут с неприятностями, — сказал я. — Поскольку над ними нет верховенство закона, они должны постоянно сражаться, спорить из-за добычи, издеваться друг над другом, и, вообще, здесь сильный доминирует над слабым.

Хепу покачал головой: — Если бы они хотели такой жизни, они остались бы жить в обычном мире! Ты что, не слушал, когда я говорил, что бандиты следуют строгому кодексу поведения? — За добычу они не дерутся. Они делят все, что им достается, поровну – таковы их правила.

— И что, каждому мужчине достается одинаковая доля? - спросил Джет.

— Просто так.

— Даже вожаку? — Джет, казалось, был очарован такой идеей.

— Особенно вожаку! Как, по-твоему, обычный человек становится вожаком шайки бандитов? Все выбирают его голосованием. Если главарь когда-нибудь обманет их, злоупотребит ими, или потребует особых привилегий, достаточно скоро он окажется без головы, и бандиты выберут нового вожака, который их возглавит их. Это не так, как в нашем обычном мире, где человек, стоит выше тебя всю твою жизнь, потому что вы оба родились так, и ты не имеешь права голоса в этом вопросе. Да-а-а, бандиты живут более свободной жизнью, о которой большинство из нас может только мечтать.

— Но они платят за это определенную цену, — сказал я. — Они изгои. У них нет семей. Если их схватят, их повесят или распнут. А как насчет ужасных вещей, которые они совершают? Они убивают и грабят невинных людей, и они … они иногда похищают людей.

— Я никогда не говорил, что они не нарушают законов, - сказал Хепу. — Как ты думаешь, почему мой отец выбил из меня эту идею, когда я заговорил о том, чтобы присоединиться к ним?

Я задумчиво кивнул. — Ты говоришь так, как будто считаешь идеальной жизнью человека, живущего в обычном мире, но связанного с миром бандитов. Пользоваться лучшим из обоих миров.

— На самом деле, такие люди есть, - сказал Хепу. — Шпионы, разведчики, посредники. Люди, которые живут среди нас, с женами, семьями и постоянной работой, но которые также ведут двойную жизнь, общаясь с бандитами. И такие мужчины живут не только в Дельте. Говорят, банда Кукушонка настолько широко пустила свои корни, что у нее есть свои осведомители и филиалы вплоть до Пелузия на востоке и Александрии на западе - и даже дальше до Кирены.

— Но Кирена теперь римская, - сказал я, не подумав. Заявление римлянина вызвало холодные взгляды мужчин вокруг меня. — Я имею в виду, с тех пор, как умер старый Апион … незаконнорожденный брат царя Птолемея ... и оставил Кирену римлянам ... в своем завещании он ... Продолжая говорить, я только копал себе еще более глубокую яму.

— Как бы то ни было, — сказал Хепу, - говорят, что влияние банды Кукушонка распространяется даже на Кирену.

Я откашлялся: — Ты говоришь так, как будто эта банда Кукушонка - настоящее государство в государстве. У царя Птолемея одно правительство, а у бандитов другое, невидимое, но действующее бок о бок с законными властями.

— Именно так, - сказал Хепу.

— Итак, банда этого Кукушонка повсюду …  и нигде, — сказал я. — Но наверняка у них есть какая-то постоянная база.

— Она называется «Гнездо Кукушки», — сказал Хепу.

—И где находится это «Гнездо Кукушки»?

Хепу рассмеялся, как и все остальные: — Это, юный римлянин, задал очень хороший вопрос, на который многие хотели бы получить ответ, включая агентов царя Птолемея.

— Так ты знаешь, где она находиться, Хепу? — спросил я.

— На самом деле не знаю. Как и любой мужчина здесь, я только осмелюсь предположить, иначе мы все здесь потеряли бы головы.

— Это далеко отсюда?

— Менее чем в дне пути отсюда, по крайней мере, так они говорят.

— Да, но в какой стороне? Я старался, чтобы мой голос звучал не слишком нетерпеливо.

— Все, что я знаю, это то, что, если ты повернешь на юг по вон той тропинке и будешь следовать по ней вдоль этого небольшого рукава Нила, тебе не придется далеко идти, прежде чем ты увидишь предупреждающие знаки.

— Предупреждающие знаки?

— Четкие указания на то, что тебе не следует идти дальше. Череп крокодила на палке ... ржавая цепь поперек тропинки ... шипы, торчащие из дорожного грунта. А если ты осмелишься зайти еще дальше,