посиделках стали появляться девчонки. Сначала появилась Вика, потом Маша. Девочки никому не мешали, но прелесть мужской компании пропала.

– Вика – моя племянница, – объяснил Виталию Владимир Борисович. – Не думаю, что из нее получится хороший инженер, но она старается. Пусть приходит.

Профессор не ошибся, хороший инженер из Вики не получился. Из нее получился средний преподаватель, тянущий свою лямку, поскольку выбора нет.

Но тогда Вика еще не знала, что лучше бы ей выбрать другую профессию. Она внимательно слушала мужские разговоры и даже записывала что-то в тетрадочку, как школьница.

Маша ничего не записывала. Она приходила, потому что была влюблена в Виталия.

Виталий встал, оттолкнув компьютерное кресло. Оперся руками о стол и оттолкнул бы его, но стол стоял крепко.

Надо было немедленно начать что-то делать, и он попытался сосредоточиться.

Мыслей в голове не было, одна пустота.

Виталий медленно наклонился, выключил компьютер. Запер кабинет, спустился к машине.

Второй день ярко светило солнце. Злата утром навязывала ему темные очки, Виталий пожалел, что их не взял. От наглых солнечных лучей хотелось что-нибудь разбить.

В машине он немного посидел, положив руки на руль, и сделал единственное, что мог, – поехал к Вике домой.

Квартира оказалась заперта.

Больше ехать было некуда.

Давно не было Владимира Борисовича, который подсказал бы, что еще можно сделать.

Виталий снова посидел, держась за руль. Голова звенела, он тронул машину, стараясь ехать медленно, и помечтал, чтобы Златы дома не оказалось. Ему нужно было подумать, и сделать это следовало быстро.

Жена была дома.

– Убили Вику, – тихо сказал он, когда Злата вплыла в прихожую.

Злата замерла, закусив губы.

Виталий переобулся, бросил на стул джинсовую куртку.

– Отравили?

– Я не знаю. – Он прошел в комнату, переоделся в домашний костюм. – Приятель из универа сказал, что ее убили. Он сам подробностей не знает.

– Она вычислила убийцу Стаса, и ее тоже убрали!

Сегодня жена была в черном кимоно с желтыми драконами. У драконов были такие свирепые морды, что лучше бы их с одежды убрать.

– Я не знаю, Злата.

Жена продолжала покусывать губы, размышляла.

– Меня в детстве никто не любил, – неожиданно сказал Виталий. – Мама обо мне заботилась, отчим не обижал, но я знал, что меня никто не любит.

Он не научился любить и никого не любил, даже Машу.

Бог его знает, зачем он начал это рассказывать говорящей кукле.

– Я тебя люблю! – обиженно выпалила Злата. – Я тебя люблю, а ты этого не ценишь!

Неожиданно Виталий порадовался, что она оказалась дома. Полноценно думать он сейчас не в состоянии, а одиночества ему в детстве хватало.

* * *

Как жить дальше, Артемий не представлял. Вчерашний день прожить удалось, он с утра до вечера болтался по улицам, забрел в отдаленный район, где ни разу до этого не был, домой вернулся поздним вечером и несколько часов проспал.

Сегодня надеялся, что на работе время пойдет быстрее, но оно тянулось, и день показался ему бесконечным. О Рине он вроде бы не думал и мечтал поскорее очутиться дома, точно зная, что там ждут те же тоска и скука.

Выйдя наконец из офиса, решил дойти до дома пешком, но неожиданно понял, что на долгую прогулку сил у него нет, доехал на машине.

Войдя в квартиру, он опустился на стул и тупо смотрел на дверь, сжимая в руках снятую ветровку.

Зашумел лифт, а потом неожиданно раздался его дверной звонок. Артемий тяжело, как старый дед, поднялся, распахнул незапертую дверь.

Он ожидал увидеть кого угодно, только не Рину.

– Если тебе неприятно меня видеть, я уйду.

Она была, как всегда, очень спокойной и немного грустной.

Артемию было неприятно ее видеть, но он распахнул дверь шире.

– Заходи.

На ней было то ли полупальто, то ли толстый свободный пиджак, она не стала его снимать. Она остановилась в двери комнаты, пряча руки в карманах, помедлила и села на краешек дивана. Артемий уселся в компьютерное кресло, отъехал от стола и откинулся на спинку. Кресло он любил, долго присматривал модель и потом радовался, что выбрал удачно. Сейчас кресло показалось неудобным, и он поерзал.

– Я поняла, что мне не с кем поговорить, кроме тебя. – Сидя к нему в профиль, Рина смотрела в стену.

Профиль у нее был красивый. На носу еле заметная горбинка, которая придавала ей благородства. Почему-то раньше он горбинку не замечал.

– Вчера убили мою подругу. Может быть, я тебе про нее рассказывала, не помню… Она когда-то встречалась со Стасом. Недолго. Но потом отношения у них были неплохие, дружеские.

Рина тоже недолго встречалась с Артемием и теперь хочет сохранить дружеские отношения. Наверное, это очень по-современному.

– Мы работали с Викой на одной кафедре. Она была чуть постарше, но мы дружили.

Рина продолжала смотреть на стену, а Артемий – на нее.

У нее были благородный профиль и тонкая прямая спина. Она была очень красивая и совершенно чужая.

– А потом… Я много работала и… Я терпеть не могу бездельников! Я ненавижу, когда на работе отбывают повинность. Не хочешь заниматься наукой, иди в такси!

Она быстро посмотрела на Артемия и снова уставилась в стену.

– Вика перешла на другую кафедру.

У Артемия зазвонил телефон. Кажется, он оставил его в ветровке. Артемий не пошевелился. Звонки прекратились.

– Я была почти уверена, что Стас получил вино от Вики. У нее была причина меня ненавидеть, и у нее есть приятель, который торгует дорогими грузинскими винами.

– Ты считала, что какая-то женщина способна тебя убить, потому что ты вынудила ее уйти на другую кафедру? – равнодушно усомнился Артемий. – Причем убить не только тебя, но и еще несколько человек?

– Я сомневалась… Иначе пошла бы в полицию.

Рина взялась руками за щеки, потерла виски.

– У нее была еще одна причина. Но это неважно… Ее застрелили около дома ее родителей. Сегодня она не появилась на работе, секретарь стала ее разыскивать… Потом пришла полиция…

Рина отдернула руки, поднялась, посмотрела на Артемия, а потом в окно за его спиной.

– Артемий, та связь… Это ничего для меня не значит, поверь. Просто… когда много вместе работаешь, иногда так случается. Этот человек был мне нужен, понимаешь?

Артемий понимал: «этот человек» способствовал ее карьере, и она этим пользовалась.

Рина оторвалась от окна и с грустью посмотрела на Артемия.

– А теперь я поняла, что… что мой самый близкий человек – ты. Мне правда больше не с кем поделиться.

Вечернее солнце падало на книжный шкаф, отражалось в стеклянных дверцах.

– Если захочешь, чтобы я вернулась, позвони.

В