против этого лондонского выскочки.

Полковник Нокс и капитан Джилрой отнеслись к докладу коллеги довольно настороженно, прекрасно понимая, что в Москве оперяется их главный конкурент на поприще разведки, который, было видно, пользуется расположением сэра Бьюкенена.

Чтобы хоть немного оттенить мимолетную славу коллеги, Джилрой поспешил дополнить доклад Локкарта.

– Слов нет, оценка, данная сэром Робертом нынешней обстановки в Москве, вполне объективна, – отметил он, – но, к своему сожалению, я так и не услышал от него об основной силе, противостоящей царизму, и ратующей за мир…

– Кого вы имеете в виду? – удивленно спросил посол.

– Большевиков! – выдохнул Джилрой и победоносным взглядом окинул присутствующих.

Большинство коллег отнеслись к словам капитана скептически, это было видно по их снисходительным улыбкам.

– Разве можно принимать в расчет эту полулегальную организацию, лидеры которой находятся за границей? – пожал плечами Торнхилл. – Они и между собой не могут договориться. Народ попросту не пойдет за этими проходимцами…

– Вы зря обзываете большевиков проходимцами, сэр, – сухо промолвил Джилрой, – они еще себя покажут!

– Уж не думаете ли вы, что они способны организовать и возглавить переворот? – спросил удивленно Бьюкенен. – Ведь для реализации этих целей нужны миллионы…

– У меня есть достоверные сведения о том, что Германское правительство приняло решение профинансировать именно большевиков, а не каких-то других демократов, – уверенно заявил Джилрой.

– Не может быть! – чуть ли не в один голов воскликнули разведчики, все еще не веря словам своего коллеги.

– Наши люди в Лозанне перехватили телеграмму, адресованную статс-секретарю Ягову, – деловитым тоном произнес полковник Нокс и, достав из папки потрепанную бумагу, помахал ей перед носом Торнхилла, сидящего напротив.

«Телеграмма № 76

Заместитель статс-секретаря иностранных дел – статс-секретарю иностранных дел (в Ставку)

Берлин, 9 января 1915 г.

Имперский посол в Константинополе, прислал телеграмму за № 70 следующего содержания: „Известный русский социалист и публицист д-р Парвус (настоящее имя Гельфанд Израиль Лазаревич), один из лидеров последней русской революции, который эмигрировал из России и которого несколько раз высылали из Германии, последнее время много пишет здесь, главным образом, по вопросам турецкой экономики. С начала войны Парвус занимает явно прогерманскую позицию. Он помогает доктору Циммеру в его поддержке украинского националистического движения, а также сделал немало полезного в деле основания прогерманской газеты Бацариса в Бухаресте. В разговоре со мной, устроенном по его просьбе Циммером, Парвус сказал, что русские демократы могут достичь своих целей только путем полного уничтожения царизма и разделения России на более мелкие государства. С другой стороны, Германия тоже не добьется полного успеха, если не разжечь в России настоящую революцию. Но и после войны Россия будет представлять собой опасность для Германии, если только не раздробить Российскую империю на отдельные части. Следовательно, интересы Германии совпадают с интересами русских революционеров, которые уже ведут активную борьбу. Правда, отдельные фракции разобщены, между ними существует несогласованность. Меньшевики еще не объединились с большевиками, которые между тем уже приступили к действиям. Парвус видит свою задачу в объединении сил и организации широкого революционного подъема. Для этого необходимо прежде всего созвать съезд руководителей движения, возможно, в Женеве. Он готов предпринять первые шаги в этом направлении, но ему понадобятся немалые деньги. Поэтому он просит дать ему возможность представить его планы в Берлине…“»

– По-моему, эта телеграмма в полной мере раскрывает заинтересованность немцев в союзе с большевиками, – завершил полковник.

– А это не подделка? – подозрительно взглянув на бланк телеграммы, спросил Локкарт.

– Копия телеграммы получена от людей, которым я вполне доверяю, – категорично заявил Нокс.

– Подлинность телеграммы подтверждает и другой, недавно полученный нами из Женевы документ за подписью лидера большевиков Ленина, – поддержал шефа Джилрой. – Так вот, он основными целями революции в России считает: свержение самодержавия, заключение мира, передачу земли крестьянам, фабрик – рабочим, а также Ленин планирует предоставить право нациям на самоопределение, что непременно приведет к распаду Российской империи…

2

Члены Английского клуба, переваривая услышанное, молча проследовали в диванную комнату, где на столиках их ждал кофе в серебряных кофейниках, и хрустальные вазочки с ароматными птифурами. Попыхивая сигарами, они неторопливо расселись в мягкие кресла и, с удовольствием попивая мелкими глотками горько-огненный напиток, с нетерпением поглядывали на сэра Бьюкенена, ожидая его реакции. Посол был, как всегда, невозмутим. Неторопливо потягивая кофе, он самозабвенно поглощал один за другим ванильные птифуры. Только после осушения второй чашки горячего напитка Бьюкенен, окинув собравшихся проницательным взглядом, пробасил:

– Джентльмены, сегодня мы должны определиться в главном: как с честью для нас и нашей Великой Британии осуществить операцию «А». Назовем ее так по первой букве известного вам слова… Прежде чем выслушать ваши предложения, я бы хотел, чтобы вы напрочь забыли о ваших ведомственных разногласиях и все свои усилия направили на решение нашей общей задачи. Я хотел бы дать возможность продолжить свое выступление нашему самому молодому, но тем не менее довольно наблюдательному коллеге Роберту Локкарту. Прошу вас, сэр.

Локкарт, смущенно оглядев присутствующих, явно ему не симпатизирующих, глухо произнес:

– С вашего разрешения, сэр… – Он вопрошающе взглянул на посла и, заметив чуть видимый кивок головой, намеревался начать, когда неожиданно прозвучал голос доселе молчаливого и сосредоточенного майора Торнхилла:

– Джентльмены, мы здесь много говорили о силах, влияющих или способных повлиять на военную политику царя, но забыли сказать еще об одной «темной силе». Я бы не стал сбрасывать этот факт со счетов. В последнее время в российской столице ходят упорные слухи об идущих или готовящихся сепаратных переговорах между Россией и Германией и что в них замешана не только супруга Николая II Александра Федоровна, но и ее духовный фаворит Распутин, оказывающий огромное влияние на царицу и ее мужа. Ведь ни для кого не секрет, что именно этот «старец» еще в 1912 году убедил царя не вступать в балканские войны, чем на два года отодвинул, фактически, войну мировую. Да и в 1914-м буквально умолял его не воевать с Германией, предсказывая стране и императорской фамилии большие беды. Тогда Николай, слава богу, его не послушал. Возможно, теперь, он, пользуясь полным доверием царицы, может уговорить царя сесть за стол переговоров с немцами. И этот момент может наступить намного раньше, чем подготовят свою революцию большевики. Поэтому основное внимание нам необходимо уделить именно растущему влиянию на императорский двор «темной силы» – Распутина, по сути дела являющегося сегодня главным идеологом и пропагандистом сепаратного мира. Тем более что среди наших высокопоставленных друзей есть люди, ненавидящие Распутина и способные не только дезавуировать его, но и устранить физически…

– Возможно, вы и правы, – задумчиво произнес Бьюкенен, – но