Шрифт:
Закладка:
От полученной накануне разносторонней информации пухла голова, и казалось, что в ней уже не осталось свободного места для новых решений, так необходимых для доклада кайзеру.
«Что я могу порекомендовать Его Величеству, что посоветовать? – билась в мозгу единственная мысль. – Ведь ошибок он не прощает…»
Перейдя по ажурному и, казалось, невесомому мостику на тенистый островок, густо заросший плакучими ивами, Николаи присел на деревянную скамейку, с которой был отчетливо виден фасад великолепного императорского дворца. Обилие лепных и резных украшений – причудливых карнизов и наличников окон, маскаронов, картушей и рокайлей, разорванных фронтонов – создавало богатейшую игру света и тени, придавая облику здания особое величие и грозную силу. Стоящие по обе стороны у главного входа каменные статуи вечных часовых с золочеными алебардами и мраморные львы, дремлющие рядом с ними, довершали картину этого, поистине королевского чертога.
В широком окне второго этажа Николаи заметил промелькнувшую тень.
«Несмотря на раннее утро, кайзер уже в своем кабинете. У Его Величества будет нелегкий день, – сочувственно подумал он, – ему предстоит сегодня не только найти решение, удовлетворяющее малосовместимые взгляды на стратегию войны, которые навязывают императору, с одной стороны – начальник Полевого Генерального штаба Фолькенгайн, с другой – командующий Обер-Ост генерал-фельдмаршал Гинденбург, но и уговорить своего главного союзника, начальника Австро-Венгерского Генерального штаба генерал-фельдмаршала Конрада фон Гетцендорфа выделить крупную армейскую группировку войск для удара по русским с юга. От моих рекомендаций во многом будет зависеть не только то, чей план наступления поддержит кайзер, но и дальнейшая позиция союзников. И здесь я вновь попадаю, „как кур в ощип“, так, кажется, говорят русские… Поддержу Фолькенгайна, так наживу врага в лице Гинденбурга. Но, как говаривал мой зять генерал Кольгоф, из двух зол надо выбирать меньшее. Фолькенгайн меня всегда поддерживал, и я ему многим обязан. Кроме того, его план охвата только войск, обороняющих Варшаву, более прагматичен, чем „польский мешок“ Гинденбурга с его явно несостоятельной идеей окружить целый фронт русских – от четырех до шести армий, расположенных в Польском выступе между Восточной Пруссией и Карпатами».
Конечно, анализируя экономическую и военно-политическую обстановку на Западном фронте, Николаи с большой долей вероятности мог заверить кайзера в том, что англо-французские войска просто не в состоянии провести летом стратегическую наступательную операцию. Прежде всего потому, что еще не до конца сформирован британский экспедиционный корпус, который продолжает пополняться людьми, оружием и боеприпасами. По информации обер-лейтенанта Шрагмюллер, к концу года ожидается прибытие с острова нового «секретного оружия» – нескольких десятков танков, без которых англичане наступления не начнут. Кроме того, с Западного фронта французским командованием снято около полумиллиона солдат, в основном специалистов, для работы на военных заводах…
От этих ясных и полных оптимизма мыслей его неожиданно отвлекли гудки клаксонов двух роскошных авто, подъехавших к подъезду дворца. Из первой машины, защитного цвета «мерседеса», вышел среднего роста, стройный и подтянутый генерал в выцветшей на солнце полевой форме – начальник Полевого Генерального штаба Фолькенгайн. Дождавшись, когда к нему подойдет выбравшийся из черного, лакированного «даймлера» генерал с пышными седыми усами на широком, загорелом лице – начальник австро-венгерского Генерального штаба Конрад фон Гетцендорф, он учтиво поздоровался с ним и широким жестом пригласил следовать рядом с собой. О чем-то непринужденно беседуя, генералы в сопровождении адъютантов прошли во дворец.
Несколько минут спустя к подъезду подрулил выкрашенный в грязно-зеленый цвет автомобиль, из которого вышли генерал-фельдмаршал Гинденбург, а следом за ним генерал Людендорф.
«Теперь все в сборе, пора и мне», – подумал подполковник Николаи и решительно направился ко дворцу. Поднимаясь по ступенькам, он по-свойски потрепал по морде мраморного льва, словно заручаясь его поддержкой, окинул оценивающим взглядом каменных часовых, застывших у входа, и уверенно направился в вестибюль.
Парадный флигель-адъютант, встретивший шефа германской разведки, пригласил его следовать за ним. Торопливо преодолев беломраморную трехпролетную лестницу, ведущую на второй этаж, подполковник осторожно ступил на сияющую яркими цветами ковровую дорожку, застилающую длинный коридор, стены которого были увешаны разнокалиберными оленьими рогами. По знаку адъютанта Николаи остановился в просторной приемной, стены которой были увешаны картинами царской охоты и батальных сцен.
Глядя на плотно закрытые двойные двери кабинета кайзера, Николаи вдруг подумал: «А ведь здесь принимались и принимаются военные решения, изменяющие судьбу Европы, а может быть, и всего мира! И я, вместе с самим императором, тоже причастен ко всему тому, что свершается сегодня на фронтах этой страшной войны, где гибнут сотни тысяч ни в чем не повинных людей… Но во всем виноваты прежде всего лягушатники-галлы вместе с чопорными британцами и непредсказуемыми русскими, заварившие всю эту кашу, ведь в отличие от них Германия только защищается…» – эта мысль тешила его великогерманское самолюбие, заглушая саднящие в глубине души сочувствие и боль, возникающие после ознакомления со сводками боевых потерь.
– Господин подполковник, кайзер приглашает вас на совещание, – прервал тревожные думы неслышно выскользнувший из-за дверей кабинета генерал-адъютант.
– Мы не можем без вас ничего решить, – нетерпеливо промолвил император, увидев Николаи. – Так будут наступать французы летом или нет?
– Ваше Величество, по имеющимся у меня данным, нет! – уверенно произнес подполковник. – Необходимые для наступления на Западном фронте силы и средства с высокой долей вероятности появятся у англо-французов лишь к осени, не раньше. К этому времени Британский экспедиционный корпус пополнится третьей армией, которую в настоящее время формирует генерал Эдмунд Алленби, ранее командовавший Кавалерийским корпусом и 5-м армейским корпусом. Около двух армейских корпусов этой армии сосредотачиваются в районе городка Лоос. По имеющейся у меня информации, формирование третьей армии завершится лишь в сентябре…
– Нам следует упредить явно готовящийся на этом направлении удар, – оборвал доклад Николаи кайзер. – Что вы скажете на это, Фалькенгайн?
Явно польщенный вниманием императора начальник Полевого Генерального штаба подобострастно щелкнул каблуками и, подойдя к карте, развернутой на огромном, почти в половину кабинета, столе, оценивающим взглядом окинул западный театр военных действий.
– После того как мы разобьем русских под Варшавой и освободим большую часть Польши, у нас появится вполне реальная возможность перебросить под Лоос два-три армейских корпуса для того, чтобы накануне прогнозируемого вами англо-французского наступления стереть Лоосский выступ с лица земли, – решительно и высокопарно сказал генерал. – Я думаю, это нам по силам, – самоуверенно добавил он.
– Ваше Величество, разрешите не согласиться с доводами генерала, больше привыкшего к штабным маневрам, – внезапно нарушил благодушную идиллию совещания Людендорф. – Я скажу вам по-солдатски прямо: до тех пор, пока мы полностью не разобьем армии Алексеева, нам не удастся снять с Восточного фронта
