опытный артист, вновь сделал многозначительную паузу.

– Таким образом, русские вынуждают нас принять экстренные меры, – наконец уверенно пробасил он. – Я этого не хотел, но нам придется вмешаться во внутренние дела страны, глава которой, вопреки союзническому договору, намерен выйти из войны и прокинуть нас в самое трудное время. На этот крайний случай я имею из Лондона категорические указания начать операцию «Abdication»[7].

– Abdication? – удивленно воскликнул Локкарт.

– Abdication, – удовлетворенно кивнул Джилрой. – Русский царь и не предполагает, до чего неустойчивым и шатким является его трон. Многие, в том числе и его царственные родственники, давно мечтают о его скорейшем падении.

– Но кто же тогда вновь поднимет скипетр и державу российскую на должную высоту? – спросил московский гость.

– Никто! – уверенно пробасил Бьюкенен, чем вновь вызвал среди участников совещания легкое замешательство. Все устремили любопытные и нетерпеливые взгляды на посла.

– Тот, кого мы поддержим после отречения или внезапной смерти нынешнего российского монарха, будет всецело следовать инструкциям из Лондона, – многозначительно промолвил Бьюкенен, – иначе, как говорят русские, не стоит и огород городить.

От этих слов лица присутствующих прояснились, появились удовлетворенные улыбки.

– Вот теперь наши руки развязаны, – хитро блеснув глазами, заявил Торнхилл. – СИС в полном вашем распоряжении, сэр.

– Благодарю вас, сэр, – равнодушно промолвил посол. – Вы бы лучше приберегли свою агентурную сеть для более эффективной борьбы с германской разведкой. По имеющимся у меня сведениям, в последнее время немецкие шпионы наводнили не только нейтральную Швейцарию, но и свободно разгуливают по Лондону.

От этих слов Торнхилл, резко и глубоко затянувшись сигарой, закашлялся. Его большой красный нос внезапно посинел, и он, теряя на ходу весь свой лондонский лоск, поспешил в туалетную комнату.

– Плохими были б мы дипломатами, если бы заблаговременно не подготовились к такому развитию событий, – проводив Торнхилла насмешливым взглядом, продолжал Бьюкенен, – поэтому вмешательство СИС преждевременно. В Петербурге у нас достаточно друзей, которые готовы действовать по первому нашему сигналу. Да и не только здесь, но и в Москве. К мнению москвичей прислушивается вся Россия. Я думаю, об этом более красноречиво расскажет наш молодой коллега, сэр Роберт Локкарт.

Генеральный консул, видя конфуз своего шефа сэра Торнхилла, обвел смущенным взглядом окружавших его профессионалов плаща и кинжала и взволнованным голосом поведал секретному собранию об обстановке в Москве:

– Москвичи в большинстве своем недовольны положением дел на фронте, а особенно германофильскими склонностями царицы, о которой по Москве ходят не только пошлые анекдоты, но и распространяются фривольные рисунки. Проявляют свое недовольство правительством крупные промышленники и купцы, которых столичные воротилы оттеснили от военных заказов и поставок. Английские специалисты докладывают о том, что на фабриках и заводах сокращаются рабочие места, это, в свою очередь, играет на руку социалистам, которые агитируют за прекращение войны. Раненые, находящиеся в московских госпиталях, не желают возвращаться на фронт. Москва наводнена дезертирами и беженцами, недавно там произошел голодный бунт, и толпа разгромила несколько купеческих лавок, избила полицейских и даже самого помощника градоначальника. Я порекомендовал своему агенту из департамента московского генерал-губернаторства перевести стрелки на носителей германских фамилий и немецких коммерсантов, которых в Первопрестольной несколько тысяч, и отвлечь тем самым от недовольства правительством…

– А вот это вы инициировали напрасно! – подал голос возвратившийся к столу Торнхилл. – Сегодня нам на руку недовольство правительством.

– Вы правы, – неожиданно поддержал майора посол, – и вообще я же рекомендовал вам, джентльмены, до указания свыше, никоим образом не вмешиваться во внутренние дела русских. Или, во всяком случае, не оставлять английского следа!

– Но я же хотел, как лучше, – сконфузился Локкарт и с надеждой в глазах посмотрел на Торнхилла, но тот, словно не замечая его взгляда, недовольно пробурчал:

– Вы, сэр, заняв должность Генерального консула, стали слишком самостоятельны и не желаете слушать старших. Вот и результат…

– Ну, положим, неприятного для нас результата пока нет, – примирительным тоном промолвил Бьюкенен, – а ошибки не совершает лишь тот, кто ничего не делает!

– В утренней газете «Биржевые ведомости» говорится, что в связи с начавшимися в Москве погромами акции немецких компаний резко упали в цене, – неожиданно заявил капитан Смит. – Ваша, сэр Ричард, заслуга в этом, или нет, но факт народного гнева, направленного против немцев, налицо…

– Но это же легко исправить, вернее сказать, перенаправить – со знанием дела промолвил посол. – Сэр Ричард, у вас есть надежные люди, которые могли бы возглавить бунт и повести народ в нужном нам направлении? Издержки меня мало интересуют, даже если пострадают при этом британские подданные. Ведь в любом случае за все будет отвечать российское правительство и император в первую очередь.

– В Москве у меня есть достаточно авторитетные и влиятельные друзья, по разным причинам недовольные не только правительством, но и царем, – услужливо воскликнул Локкарт. – Скажу больше, – смело продолжал он, видя искреннюю заинтересованность Бьюкенена, который поощрительно кивнул головой, – в противоположность жителям Петрограда, которые в основном поддерживают политику императора, москвичи уже давно находятся в оппозиции Романовым. Я говорю прежде всего о таких влиятельных антиправительственных силах, как Союз городов и Земский союз, признанной столицей которых является Москва. Именно лидеры этих союзов выдвигают лозунг о том, что война не может быть выиграна, пока в Петербурге, при дворе, не будет устранено влияние прогерманских и других темных сил. Имеется в виду влияние на царя и его семью Распутина. Отсюда раздаются голоса, требующие образования Кабинета национальной обороны или общественного доверия. За всем этим стоит крупный московский торговый и промышленный капитал, который таким путем хотел бы разделить власть в России с царской семьей и приближенными к ней промышленниками. Погромы, забастовки, политическое недовольство, объединение кругов оппозиции в своего рода таран против царского двора – таковы приметы нынешнего времени в Москве…

Джон Торнхилл с удивлением слушал уверенный и довольно аргументированный доклад своего подчиненного, в душе завидуя этому молодому человеку. Для того чтобы добиться нынешнего положения в разведке, ему самому пришлось послужить в колониях, повоевать с бурами и индийскими повстанцами. В то же время Локкарт чуть ли не сразу после окончания Феттес-колледжа, был зачислен на консульскую службу, за два года до начала войны неожиданно назначен вице-консулом, а вскоре стал и Генеральным консулом Великобритании в Москве. Конечно, он знал, что определенную роль сыграли связи семьи Локкарта в Лондоне, особенно богатство его бабки и знакомства на Уайтхолле отца, поскольку перейти из Министерства иностранных дел под крылышко разведки удавалось далеко не каждому способному молодому дипломату. Да и то счастливчикам, попавшим в СИС, как правило, приходилось начинать службу на задворках Британской империи. И этот факт еще более настраивал сэра Джона