— Посмотрим, что дальше будет — ты не останавливайся. Мне всё же кажется это с твоим перерывом связано.

— Во да, точно, — закивал зачарователь, — об этом я как-то не подумал.

Моё замечание обнадёжило Камнезора, и тот попытался ещё два раза создать «десятку», как он сокращённо выражался про процентилевый показатель, но оба захода безуспешно. Я позадовал ему вопросов и, взяв томик по технике огненного зачарования, отправился на обед.

Уплетая гигантский рыбный расстегай вприкуску с борщом, я спросил у матушки дома ли Аничков. Некромант со вчерашнего дня куда-то смотался.

— У себя он, два часа как приехал, — та с подозрением смотрела на исчезающие блюда на столе, мой зверский аппетит — ещё одно подтверждение её теории заговора.

Однако отказываться от еды — преступление. Мне нужен строительный материал. Организм рос и развивался стремительными темпами, а много лет стоявшие на месте манапроцессы только подстёгивали закидывать в топку больше и больше калорий.

— Есть новости от батюфки? — я всё лелеял надежду переубедить его в надобности зелий Гришки, близился очередной коллапс моего желудка и иммунной системы, неделя стремительно подходила к концу.

— Пишет, что задержится дней на десять. У них там какой-то съезд…

— Артём, можешь помедленней есть? Раздражает, — цыкнула с правого бока сестра, аккуратно работавшая вилкой и ножом.

— Я у себя дома, — проглотив кусок, ответил я ей.

— Анна права, тебе нужно привыкать к этикету, — заметила Ольга Дмитриевна.

— У Рюминых замечаний не было, я ж говорю — дома это дома, — мне хотелось отвоевать кусочек свободы, потому что с годами начинаешь ценить время и все эти церемониалы уже в печёнках.

— Кстати, что у вас там случилось? Я слышала, ты опять делов натворил.

— Они поссорились с Пронским, — вставила сестра. — Стародубской стало плохо, и Артём полез её лечить.

— Господи, боже мой, — Ольга схватилась за сердце.

— Всё обошлось матушка, Дмитрий Алексеевич мне даже пару дельных советов дал, — я отодвинул от себя пустую тарелку с пловом и вытер салфеткой рот. — Широкой души человек он.

— Артём проткнул Марфе Ивановне пальцы, — я еле сдержался, чтобы не съездить сестре медовиком по роже.

Что на неё сегодня нашло, чего она ко мне пристала?

— Как проткнул?

— Всё, я пошёл, спасибо за стол, просто объедение — так и передай Степановне.

— Артём, стой… Подожди…

— До скорого, маменька, — я поспешно ретировался, чтобы в очередной раз не выслушивать наставлений и выговоров. Это покоробило Ольгу Дмитриевну, но Артём уже не маленький, а я так и подавно.

Аничков нашёлся на конюшне. Вместе с конюхом они на пару распивали бутылку водки. На подставленном пеньке в промасленной бумаге лежала сушёная рыба, хлеб, пара огурцов и шмат сала.

— Пошёл вон, — сказал я тёзке некроманта, тоже Петру, и тот испарился за дверьми, шурша соломой на полу.

Я смахнул крошки с освободившейся табуретки и сел напротив. Пиджак Аничкова полуопал с плеч из-за чего складками собрался на спине, лицо небритое, а сам он казался настолько уставшим, что вот-вот должен был свалиться и заснуть.

— Есть разговор, — после короткой паузы сказал я.

— Деньги вперёд, — как обычно меркантильно ответил он, но когда я положил перед ним пять рублей, безразлично смахнул их в карман, это была наша обычная практика — просто так он разговаривать отказывался, но вот если подкидывать ему рублик другой, то соглашался на короткую беседу.

— Можешь сказать, чья она? — на заваленный окурками и едой пенёк легла обуглившаяся кукла собаки, точнее, верхняя её часть.

Аничков опустил стакан и взял в руки соломенную поделку, повертел, а потом раскрошил. Заклинание огня мгновенно спалило её дотла.

— Ты в следующий раз не таскай с собой такие побрякушки. Будь её хозяин поопытней — призвал бы повторно.

— Твоя работа? — в лоб спросил я его.

— Скажешь ещё, с чего ты взял?

— Да, многое сходится. Тебя не было два дня — как раз в этот промежуток на меня напали, а ещё я видел, как ты плёл такую же куклу.

— Если бы я хотел тебе зла, Артём, ты бы никогда об этом не узнал.

— Артём Борисович.

— Х*исович, — выругался некромант. — У меня руки не из жопы растут, а это дерьмо ни на что не годно.

— Это не ответ, — настаивал я. — Заклинание легко можно подделать, выдав себя за слабого мага. Где ты был?

— А не твоё дело, барин.

— Ещё как моё. Я понимаю, что тебе насрать на Барятинских, и ты легко найдёшь новый поводок, но что скажут люди? Аничков напал на собственного заказчика…

— Да не я это, бл***! — заорал опьяневший Аничков и шарахнул ногой в пень, опрокидывая фуршет.

Впервые я увидел его не в цинично-безразличном состоянии.

— Да хочешь, рассказывай. На, — он бросил деньги мне в грудь. — Подавись своими копейками.

— Стой, Пётр, — я окликнул его, когда мужчина с поднятой бутылкой уже направился к выходу. — Да не горячись ты, погоди. Я, кажется, вспомнил, тот некромант был ниже ростом. Сядь, поговорим.

— С огнём играешь, барин, — сузил глаза тёмный маг, но всё же вернулся, и мы опять устроились друг против друга.

— У меня к тебе предложение. На балу у Рюминых я узнал, что Пронские копают под нас, причём уже давно.

— Это заявление вчерашнего дурачка — твоё слово против их ничего не значит.

— Я в курсе, но после того как Дмитрий Алексеевич понял, что я обо всëм догадался, на меня напал некромант, оттуда и кукла.

— Хорошо, одни самодовольные болваны грызут глотки другим, я-то тут каким боком упал?

— Немного терпения. Расклад такой: я не нашёл никаких книг по некромантии — их просто нигде нет, а мне нужно знать своего врага и чем больше, тем лучше.

— Ты хочешь, чтобы я тебя обучал? — как-то странно хмыкнул Аничков и, приложившись к бутылке, занюхнул рукав. — Дела…

— Я понимаю, у тебя будут проблемы…

— Проблемы? Ха! Да меня, даст бог, скормят мёртвым свиньям, потом заставят их сблевать, соберут по кусочкам и снова скормят, и это будет ещё милосердно! Не шути так, Артём.

— Я не прошу обучать напрямую, и это не займёт