Шрифт:
Закладка:
– Смелее, – сурово произносит Адам. – Покажи, что у тебя тоже есть зубы.
Адрия неосознанно скалится в ответ на слова отца и склоняется к собаке, пытаясь обрубить весь свой страх и забросить подальше, в непроницаемую темноту всех прочих ненужных чувств. Но выходит скверно.
Руки ее трясутся, а телефон в руках вздрагивает. Пальцы неловко набирают сообщение, с трудом попадая по буквам. Приходится перепечатывать текст несколько раз, пока не будут подобраны правильные слова.
Адрия знает, что не стоит этого делать. Но, вслушиваясь в заливистый лай собаки под окнами, она также знает, что не может здесь оставаться. Все еще ощущая на коже острие чужих клыков и запах псины, она знает, что должна сбежать. Из двух зол всегда существует меньшее.
Адрия
Твоя мать все еще не вернулась?
Ответ приходит быстро:
Мартин
Да
Адрия
Предложение актуально?
– печатает она и отправляет поскорее, чтобы не позволить себе передумать.
Прежде чем на экране у сообщения загорятся две галочки «Прочитано», она вспоминает слова матери и добавляет наспех:
Адрия
Ты спасешь мне жизнь
Он отвечает не сразу.
Но когда сообщение приходит, Адрия бросает телефон и утыкается в подушку, сдерживая немой крик. Все тело сводит злостью. Болью и злостью на саму себя.
Сообщение от Мартина Лайла еще несколько секунд светится на экране сквозь сеть мелких трещин.
Мартин
Заеду
Глава 21
На пороге дома Лайлов Адрия неловко мнется, закусывая губу до боли и натягивая махристые рукава толстовки до кончиков пальцев. Щеки ее обжигает непривычный румянец, взгляд медленно обводит светлую гостиную, спотыкаясь о подробности чужой жизни. В первый свой визит сюда она почти не обратила внимания на обстановку – сквозь раздражение не заметила, какие приторно-милые в доме занавески, какой большой у Лайлов диван и как скрупулезно собран коллаж из фотографий в однотонных рамках. На них члены семьи Лайлов позируют в разных позах и местах. Мартин с удочкой. Мать с двумя сыновьями. Отец на фоне лесопилки. Той самой.
Адрия стыдливо отводит взгляд, точно фотографии посреди гостиной – нечто интимное.
Мартин жестом приглашает ее на диван, не заглядывая в глаза. Он не смотрел на нее всю дорогу, и вот теперь, в свете гостиной, его холодная отстраненность ощущается все ярче. А еще под лампами ей удается разглядеть синюшный след на его скуле – привет от Чарли, стало быть.
Адрия едва заметно морщится и садится, бросив сумку у дивана. Подушки обволакивают ее, убаюкивают в непривычном уюте, и она, утонув в этой уютной мягкости, выпрямляется, вытягиваясь в тугую струну.
Адрия догадывается, что ее присутствие здесь сейчас так же непонятно для Лайла, как и для нее самой, но ведь из двух зол существует наименьшее. Просто нужно выбрать.
Она заставляет себя заговорить первой, оглядывая просторную гостиную дальше. Плетеные коврики, изящные статуэтки на полках, вазочка с фруктами. Все это так непривычно, странно, и ее не покидает ощущение, будто все детали этой гостиной – не больше, чем музейные экспонаты. Тщательно подобранные элементы полноценного дома и не совсем полноценной семьи.
– Где Итан? – произносит она, поражаясь, как тихо и блекло звучит ее собственный голос. Так звучит голос тех, кто просит помощи?
Унизительно.
– В своей комнате.
– Он знает, что я здесь?
– Пока нет.
Диалог не клеится. Оторопь Адрии не поможет наладить контакт, как не поможет наладить его и многозначительное молчание, протянутое между ними красной нитью с последней встречи на парковке. Слишком многое произошло, чтобы они смогли превратить это все в слова.
Мартин возится на кухне позади нее, и Адри мысленно благодарит его за то, что он не задает лишних вопросов. О том, почему она здесь. От чего он спасает ее жизнь. И почему она сбежала тем вечером с парковки, оставив и Мартина, и Чарли, и всю эту ситуацию далеко позади.
Адрия опускает взгляд, разглядывая свои руки, которые все еще немного дрожат. Буквально час назад она лезла этими руками в пасть питбуля, пытаясь доказать собственному отцу, что не боится. Но она до сих пор боится. Только теперь кроме страха Адрия ощущает еще и неуместность. Замешательство. Она попросила помощи у человека, который не должен ей помогать. Более того, кого не стоит просить о помощи.
Если есть наименьшее из двух зол, существует ли наименьшее из двух неловкостей?
Ситуацию спасает Итан. Когда через десять минут он спускается в своей нелепой пижаме с самолетами, Адрия оборачивается и невольно улыбается. Он вдруг кажется ей даже более беззащитным, чем в их первую встречу.
Итан растерянно улыбается в ответ и поглядывает в сторону брата, но тут же деловито садится на диван рядом с Адри.
– Что ты тут делаешь? – серьезно, но дружелюбно спрашивает мальчишка, заглядывая ей в глаза.
– У меня… – Адрия медлит и кратко оглядывается на Мартина. – Кое-какие проблемы. Твой брат помогает мне.
– Как ты помогала мне? – замечает Итан, важно кивая, точно сразу понимает, о чем речь.
Роудс смущается, но заставляет себя вложить в голос чуть больше уверенности:
– Да, вроде того.
Неловкая пауза застывает в воздухе. Мальчишка изучает ее взглядом, собирая какую-то известную лишь ему одному мозаику мыслей, а Адри глядит на него растерянно – как ребенок, на месте которого вдруг оказывается она. И, как и любой ребенок, она не хочет отвечать на вопросы.
Но Мартин вмешивается, прокатываясь по тишине катком тона, который не потерпит возражений:
– Ужин.
Итан бросает взгляд на часы, точно сверяясь с расписанием, и кивает. А дальше этот нелепый мальчишка делает странное – берет Адрию за руку и ведет за собой. Адри едва заметно дергается от теплого прикосновения к своей ладони, реагирует не сразу, но не сопротивляется – поднявшись с дивана, послушно следует за Итаном к кухонному столу.
– Когда у человека стресс, важно хорошо есть, – серьезно замечает мальчишка. – Чтобы нормализовать баланс питательных веществ и витаминов в организме.
Адри прикусывает губу, не зная, что ответить. Внутри нее пусто. Ни питательных веществ, ни витаминов и уж тем более никакого баланса. Вся она сгибается под тяжелым грузом своего прошлого, под чужим мнением, бесформенной массой дурных ожиданий. Груз давит на нее,
