Зато в хоругви, – где «ротмистр бедный пахолик, который за мужество и отвагу свою [является] ротмистром»[487], и где товарищи были подобны ротмистру, – ни свободной челяди, ни возов быть так много не могло. И хотя это было большим достоинством такой хоругви, поскольку меньшее количество возов и челяди ускоряло марш и не так сильно разоряло округу и животный мир, большинство гусар видели в скромности недостаток, а не достоинство. И только старые моралисты осуждали излишнюю роскошь – количество возов и разнообразие типов, – как это в половине XVII века делал Шимон Старовольский: «Сначала простые возы и редкие коляски на завешенных цепочках были в употреблении среди шляхты/ чаще бывали седла с войлоком/ которые вместо подушек использовались. Сейчас без шестерных[488] карет/ красиво обитых котчих[489]/ шелком и серебром украшенных колясок/ не только к соседу/ но и в лагерь уже ехать не хотим. И так из славной некогда шляхетской конницы / от которой мы все эквитами назывались/ стали мы сейчас каретниками/ подушниками/ перемещаясь с кроватями и стуликами»[490].

Немного, однако, плодов давало подобное осуждение. Как в гражданской жизни, так и в войске (особенно в гусарии) приходилось соответствующим образом себя показать, поэтому это делал практически каждый, кто мог себе это позволить. В результате польскую и литовскую армию сопровождал исключительно многочисленный обоз. Польский генерал-майор Ян Иоахим Кампенхаусен в 1735 году писал: «Как также и здесь [в Польше] больше возов и 10 или 12. Тысяча войска немецкого или французского везут с собой 100»[491].

Конструкции возов и, соответственно, их названия, были различны. Для перевозки людей служили коляски, тележки и котчие. Багаж, особенно ценный, возили на закрытых, покрытых, например, сукном, возами для имущества. Они также являлись лучшей защитой в случае атаки противника, поскольку возы были не только транспортным средством, но и подвижной крепостью – если ее правильно выстроить. Бывало, что такая «крепость» не уступала численностью современным метрополиям! Один из самых крупных таборов сформировала соединенная польско-литовская армия 20 сентября 1651 года, передвигаясь по открытой украинской степи. Ее фронт составляли 114 рядов возов, а табор растянулся на более чем 10 километров. По обеим сторонам шли различные полки кавалерии и пехоты. Одной челяди в нем было более 210 тысяч человек. В то время Гданьск, самый крупный город Речи Посполитой и одновременно самый большой порт на Балтийском море, а также один из самых больших городов Европы, насчитывал (вместе с предместьями) около 150 тысяч жителей. Для облегчения марша большие таборы временами делили на более малые. Тогда впереди высылали войско с наиболее необходимыми возами. Рекомендовалось, чтобы солдаты брали с собой провизии только на 14 дней. Сзади же тянулись остальные возы, менее необходимые.

Такая организация позволяла поддерживать скорость движения табора. Для примера можно упомянуть об армии гетмана Яна Кароля Ходкевича, которая в 1605 году в течение двух, предшествующих битве под Кирхольмом, дней прошла 125 километров. А когда возникала необходимость, гусары смогли действовать вдали от таборов, примером чего является описанная в книге далее экспедиция войск Речи Посполитой (в том числе гусар Мартина Казановского) в глубь Великого княжества Московского в 1581 году.

Кухня

Кухни строились в «основательном» лагере. Таким образом, облегчалось приготовление пищи и одновременно уменьшался риск возникновения пожара в лагере. Стены и крышу кухни строили из дерева. Крышу также дополнительно облепляли глиной для того, чтобы защитить ее от огня[492]. В центре кухни размещалась «земляная печка», то есть печь для выпечки «на земляном полу и досками с землей прикрытая»[493].

Уже по крайней мере в XVI веке были известны способы экономии дерева для костра при приготовлении пищи: «Для того чтобы готовить пищу экономя огонь, нужно брать пример с моряков, которые на небольшом костре, ставя один котел на другой, все их, таким образом, доводят до кипения. Однако для этого необходимо на огонек немного дуть, чтобы он не погас от собственного дыма. Поэтому те, которые стараются сэкономить древесину, формируют из меди маленькие кухоньки в форме горшков – внизу у них железная решетка, чтобы пепел мог свободно высыпаться»[494].

Также имелась возможность вообще обходиться без дерева. В 1693 году Якуб Казимир Хаур пишет о различных способах запекать мясо, а также тушить его во вкопанном в землю котелке или горшке. Топили в этом случае травой, соломой «или каким-нибудь засушенным удобрением»[495].

Снабжение

Чтобы армия могла успешно сражаться, ей нужно было хорошее пропитание. Возможности снабжения войск в Европе в XVIXVIII веках были различными. Один способ применялся у быстрых татар, передвигавшихся и воевавших исключительно конно, иначе обстояло дело во французской армии, в подавляющем большинстве состоящей из пехоты, которая обыкновенно действовала на довольно густо заселенных территориях[496]. Каждая модель снабжения войска провиантом имела свои преимущества и недостатки. Хорош был тот, кто использовал модель, подходящую к локальной специфике, а также характеру и задачам как своего войска, так и неприятеля.

Гусария обычно действовала на территориях с небольшой численностью населения, а отдельные военные кампании могли продолжаться много месяцев. Задачи гусария решала различные. Кроме очевидного участия в важных сражениях, она предпринимала и дальние рейды. Но не только. Временами гусария охраняла действия собственной пехоты, осаждавшей города и замки, а другой раз сама оказывалась блокированной в лагере превосходящим численностью неприятелем. Гусария не могла надеяться на помощь развитой государственной администрации, поскольку в Речи Посполитой таковой не было. Единственное, на что могла рассчитывать польская армия, – это на судоходные реки, которые сильно облегчали снабжение провиантом[497]. Несмотря на множество недостатков, Речь Посполитая имела и преимущество – плодородные земли, что обеспечивало обилие припасов в тех частях страны, до которых война обычно не доходила и которые были более плотно заселены.

Приспосабливаясь к таким условиям, польская национальная кавалерия, в том числе, конечно, и гусария, выработала свою систему снабжения. Как в 60-е годы XVII века отмечал военный инженер Юзеф Наронович-Нароньский, во время войны: «[…] у польского войска нет магистер-провиантмейстера, чтобы для всего войска он обдумывал снабжение провиантом и снабжал его, однако каждый товарищ должен был кормить себя, своих лошадей и челядь сам и сам находить для них провиант. Поэтому они все должны иметь как можно больше свободной челяди, и у кого ее больше, тому большую пользу это приносит и тот быстрее получает пропитание. Например, один товарищ, служа