Мнение о том, какова может быть милость богов, у Гвендилены было совершенно иное, но сейчас, глотая густое, сладкое и ароматное вино – действительно превосходное! – она думала о другом. Девушка тщетно пыталась сообразить, как отвлечь короля, чтобы он отвернулся хоть ненадолго. От страха и нервного возбуждения она дрожала так, что зубы стучали по краю чаши.

Людрих не преминул заметить это.

– Что с тобой? Тебе холодно? – спросил он.

– Н-нет… – Гвендилена принужденно улыбнулась, – просто я испугалась. Ваше величество, мне кажется, там кто-то есть!

– Где?

– Там, за портьерой… Тот слуга! Он здесь, он наблюдает за нами…

Король снисходительно усмехнулся и потрепал ее по голове, словно маленькую девочку.

– Вот глупышка! Каждый, кто посмеет подсматривать за королем, останется без глаз. Там никого нет, успокойся. Сейчас я тебе покажу!

Он поднялся с ложа – огромный, голый, волосатый, похожий в этот миг даже не на человека, а на зверя. Почему-то Гвендилена вспомнила вдруг старого матерого кабана, которого отец добыл однажды на охоте. Клыки были все в крови, глаза остекленели, но, даже мертвый, он все равно казался могучим, опасным и свирепым…

– Вот, смотри!

Король откинул занавесь. Он отвернулся лишь на миг, но и этого оказалось достаточно, чтобы Гвендилена, протянув руку над его чашей, нажала на пружину в кольце и высыпала в вино припасенный яд. Вот когда пригодились ловкость пальцев, хладнокровие и точность движений! Гила была совершенно права, заставляя ее учиться обращаться с кольцом, прежде чем пустить его в ход, – впрочем, как и всегда.

– Видишь? Здесь никого нет! И ничего.

Под портьерой в самом деле оказалась только гладкая стена. Ни намека на дверной проем или что-то похожее… «Наверное, там есть тайный ход! – догадалась Гвендилена. – Королю всегда есть что прятать!»

– Но… Как такое может быть? – вымолвила она, изумленно хлопая ресницами. Ее удивление было немного наигранным, но, к счастью, король этого не заметил.

– Если надо, мои слуги умеют возникать ниоткуда! – он расхохотался, довольный произведенным эффектом, и добавил уже серьезно: – Но только когда я им прикажу. Там потайная дверь, но тс-с… Это тайна!

Он вернулся на ложе.

– Теперь ты успокоилась? – спросил он Гвендилену, положив ей руку на плечо.

– О да… Рядом с вами я ничего не боюсь! – она прижалась к его груди.

– Тогда давай, наконец, выпьем! Грех оставлять такое вино.

Одним глотком король осушил чашу до дна. Гвендилена наблюдала за ним, затаив дыхание… Что, если он почувствует отраву или просто заподозрит неладное? Гила говорила, что яд не имеет ни вкуса, ни запаха, но что, если она ошиблась?

Но ничего не случилось.

– Оно сладкое, – с улыбкой вымолвил король, – но твои губы куда слаще!

Он откинулся на подушки и уже в следующий миг оглушительно захрапел. Гвендилена подождала немного на всякий случай, потом осторожно встала, подобрала с пола свое платье, поспешно оделась и вышла прочь.

Стражник у дверей не остановил ее, напротив – демонстративно отвернулся, словно вдруг увидел что-то очень интересное на потолочной балке. Словно ниоткуда рядом вдруг появился слуга – тот самый, что приносил вино королю. «Значит, он и в самом деле был рядом все время! – запоздало подумала Гвендилена, и сердце ее заколотилось от страха. – Что, если он видел, как я подбросила яд?»

– Сударыня, позвольте проводить вас в ваши покои, – бесстрастно вымолвил он.

– Да, благодарю вас… – прошептала девушка.

Только сейчас она сообразила, что не имеет представления, где находится, и, пожалуй, могла бы заблудиться в бесконечных дворцовых коридорах!

«Пожалуй, Людриха можно похвалить за предусмотрительность и рыцарскую заботу о своих пассиях, – думала Гвендилена, шагая рядом со своим провожатым, – эту ночь он запомнит. Что ж, пусть наслаждается… Напоследок».

Глава 6

Обратный путь оказался тяжелым и долгим. Погода испортилась, начались сильные снегопады и метели, так что продвигаться приходилось очень медленно. Лошади вязли в снегу, кареты и повозки, как нарочно, ломались… Особенно сильный буран пришлось пережидать в имении барона Эрлиха – выжившего из ума старика чуть ли не ста лет от роду.

Барон был помешан на древности своего рода и с утра до ночи изводил слуг историями о деяниях славных предков. Нежданным гостям он обрадовался, надеясь найти в них благодарных слушателей, но вот беда – под старость лет барон стал очень набожен и даже перестал есть мясо, дабы не причинять вреда живым существам. Давясь сухой ячневой кашей и слушая неумолчную старческую болтовню, Гвендилена с тоской глядела за окно. Она просто не чаяла дождаться, когда закончится снегопад и можно будет двинуться в путь!

Но дальше все пошло еще хуже. Как-то на стоянке мальчишки разыгрались, бегая по сугробам… Гвендилена никак не могла дозваться их, даже голос сорвала. Она сама пошла ловить сорванцов и не заметила, как промочила ноги и жестоко простудилась. Уже на следующее утро она была совсем больна – ее бросало то в жар, то в холод, все тело сотрясал противный раздирающий кашель, и голова просто раскалывалась от боли… Снадобья Гилы, тщательно хранимые в шкатулке, почему-то помогали плохо. «Наверное, дело не в травах. Гила умела делать их целебными, а я – нет», – с тоской думала Гвендилена. Каждый день ей становилось все хуже. Девушка не могла даже подняться на ноги без посторонней помощи, и заботу о детях пришлось поручить слугам.

Но еще тяжелее для нее было другое… Хильдегард болезненно и остро переживал унижение, перенесенное от отца во время обеда после таймери-гивез, а его приближенные, ставшие невольными свидетелями, боялись сказать лишнее слово, чтобы не рассердить его. Конюшего Аварда он избил до крови за неосторожно оброненную шутку про жадного отца и настырного сына, а сенешаля Претария, который слишком громко смеялся, пообещал сослать на каторгу сразу же по прибытии – но, впрочем, скоро передумал.

С сыновьями он обращался холодно и за все время в пути не приласкал их ни разу. Гвендилену же попросту не замечал! Даже не прислал справиться о ее самочувствии. Она догадывалась о том, что нашлись доброхоты, поспешившие донести ему о той ночи, что она провела в спальне короля, и опасалась, что после случившегося принц может и вовсе прогнать ее прочь. Даже не из ревности, нет – из одного лишь уязвленного самолюбия.

С каждым днем Гвендилена слабела. Она почти не могла есть, с трудом поднималась… Заметив пятна крови на платке, которым утирала рот, девушка не на шутку испугалась. С матерью ведь было то же перед смертью!

Когда первый приступ паники прошел, Гвендилена постаралась успокоиться.