Голос ее прервался. По щекам потекли слезы. В этот миг дочь выглядела такой близкой, родной, что Гвендилена порывисто обняла ее, прижала к себе. Уткнувшись лицом в плечо матери, она крепко, как когда-то в детстве, обхватила ее за шею.

Гвендилена с трудом сглотнула тяжелый комок в горле. Как долго она ждала этих слов! Гладя волосы дочери, перебирая темные вьющиеся пряди, она бессвязно повторяла:

– Да, да, мое дитя! Прощаю тебя за все. Теперь все будет хорошо, вот увидишь… Моя любимая девочка, ты снова со мной!

Слезы капали у нее из глаз, и казалось, будто они растопили лед в сердце. Сейчас Гвендилена чувствовала себя так, словно скинула с плеч тяжелый груз… Она обнимала дочь и почти не чувствовала, что та пытается отстраниться – еле заметно, но все же.

– Пойдем… Я хочу показать тебе кое-что! – Амаласунта таинственно улыбнулась. – Это мой подарок.

– Хорошо, – согласилась Гвендилена, отирая слезу со щеки. Время, когда она радовалась подаркам, давно прошло, но сейчас – совсем другое дело! То, что ее девочка решила чем-то порадовать, тронуло ее до глубины души. Казалось, вернулись те времена, когда маленькая Амаласунта приносила ей в кулачке ракушку, цветок, блестящий камешек – и так же улыбалась…

Она не заметила, что на лице дочери мелькнуло злое, мстительное выражение.

– Идем, – Амаласунта протянула руку, и Гвендилена последовала за ней.

Они прошли длинным коридором в левое крыло замка. Амаласунта остановилась у потайной двери, привычным движением нажала чуть заметный выступ… Каменная плита отодвинулась почти бесшумно, открывая путь в подземелье.

Они спустились в подвал по узкой крутой лестнице. Давно, еще в бытность фрейлины принцессы Эвины, Гвендилена знала, что в подвале оборудована особая комната – тайная кладовая, где когда-то мать Хильдегарда хранила свои сокровища. Правда, она сама там никогда не бывала… А вот Амаласунта шла уверенно, и видно было, что этот путь был для нее привычным и знакомым. «Когда она только успела найти этот тайник? – удивилась Гвендилена. – Все-таки, оказывается, моя дочь интересуется не только своими любовниками!»

Отворив тяжелую дверь, ведущую в маленькую кладовую, Амаласунта пропустила мать вперед. В лицо пахнуло холодом, пламя свечи задрожало и едва не погасло. Хотелось бежать отсюда прочь, но Гвендилена справилась с минутной слабостью.

Амаласунта наклонилась и с видимым усилием откинула тяжелую крышку сундука.

– Смотри, матушка! Это все для тебя!

В тусклом свете драгоценные камни сверкали и переливались, но почему-то их блеск казался зловещим, темным, как вода в омуте. Гвендилена взглянула и с трудом устояла на ногах. На самом верху лежал драгоценный венец – тот самый, что когда-то она нашла на берегу Бездонного озера. Это было невероятно! Через столько лет… Эта вещь имела особую власть, и противиться ей она не могла даже сейчас.

В этот миг Гвендилена позабыла обо всем на свете. Она опустилась на колени, протянула руку, вся подалась вперед… Венец снова был у нее в руках!

В последний миг она чуть повернула голову и боковым зрением успела увидеть тяжелую крышку сундука, окованную железом, летящую прямо на нее. И лицо дочери – злое, торжествующее… В этот миг она впервые узнала в ней себя и ужаснулась.

Потом была только вспышка боли… И темнота.

Эпилог

Когда Гвендилена снова открыла глаза, первым, что она увидела, было черно-багровое небо Аннуна. Она даже не слишком удивилась, оказавшись здесь…

Лежа на каменистой земле, она чувствовала, как горячий сухой воздух щекочет ноздри, и запахи были все те же – пыли, тлена и ядовитой травы. Кажется, время здесь остановилось еще тогда, много лет назад, когда она была всего лишь зеленой девчонкой.

Гвендилена попыталась подняться на ноги. Сделать это оказалось нелегко – руки и ноги были словно налиты свинцом, все тело болело, кружилась голова, а на зубах скрипел песок, принесенный горячим ветром, но лежать подобно раздавленной лягушке почему-то казалось особенно унизительно.

Она видела, как тусклый свет в черно-багровом небе постепенно гаснет, как тени, возникающие ниоткуда, обступают ее плотным кольцом, протягивают к ней руки, раболепно кланяются и расступаются, образуя жутковатый коридор, в конце которого виднеется остов Стеклянной башни.

«Все как тогда… – подумала она, – круг замкнулся, я вернулась туда, откуда пришла!»

На миг мелькнула мысль – а что, если попытаться снова обмануть судьбу, сбросить венец, нырнуть в озеро, а там будь что будет, но Гвендилена тут же отогнала ее как малодушную и недостойную. Какая-то часть ее рассудка знала – где бы она ни вынырнула, снова окажется здесь, потому что это место принадлежит ей по праву, так же как и она ему.

И это навсегда.

А если так – прочь малодушие! Она королева и останется ею, даже если ей придется стать королевой проклятых.

Гвендилена гордо вскинула голову. Она оглядела толпу уродливых теней, и под ее взглядом у многих появилось на лицах угодливое, раболепное выражение. Подняв руку, словно призывая всех к вниманию, она провозгласила:

– Приветствую вас, мои подданные! Я – ваша королева… И я пришла.