В зале стало тихо. Мужчины склонились в поклонах, дамы присели в глубоких реверансах. Распахнулась дверь, и в зал быстрой походкой вошел рослый, широкоплечий, богато одетый мужчина. В первый момент он показался совсем еще молодым и крепким, если бы не длинные седые волосы, небрежно откинутые назад с высокого лба.

Впрочем, вблизи стало заметно, что он изрядно грузен, живот торчит под богато вышитым камзолом лилового бархата, нависая над кожаным поясом с золотыми бляшками, лицо покрыто сеточкой морщин, и склеры глаз, утонувших в припухших веках, пронизаны тонкими красными прожилками. Красный нос выдавал любителя выпивки, а чувственный рот с полными губами – ценителя женской красоты.

Следом за ним шел молодой человек. Высокий, худощавый, с русыми волосами до плеч, он казался каким-то стертым, невзрачным по сравнению с братом и отцом… Но голову он держал высоко, подбородок с ямочкой посередине был мужественным и твердым, в синих глазах светился ум, а на тонких губах играла легкая полуулыбка – не насмешливая, как у брата, а добрая и как будто всепонимающая.

«Вот кто мог бы стать настоящим королем, из тех, кого любят боги, – невольно подумала Гвендилена, – права была старая Редана!»

Она поспешила отогнать эту непрошеную и совершенно неуместную мысль. Какое ей дело до Сигриберта? Сейчас надо думать о другом…

– Приветствую вас, мой отец и государь! – принц Хильдегард низко поклонился. – Желаю долгих лет и счастливого царствования!

Голос его казался глухим и каким-то деревянным, лишенным всякого выражения. Видно было, что кланяться кому бы то ни было он не привык, и это тяготит его безмерно.

– Приветствую и тебя, старший брат…

Намеренно или случайно, на этот раз поклон получился не таким глубоким.

Король обнял Хильдегарда.

– Рад видеть тебя!

И, обернувшись к мальчикам, деловито спросил:

– Это и есть твои сыновья?

– Да, государь, – почтительно ответил принц. В присутствии отца он держался очень скованно – сутулил плечи, смотрел куда-то вниз и беспрерывно потирал руки.

Людрих подошел к принцу Римерану, взял за плечо, развернул к себе.

– Э, да ты крепкий малый! – пробасил он. – А что у тебя с лицом?

В другое время малыш, пожалуй, расплакался бы от обиды… Но не сейчас! Недаром он каждый вечер требовал рассказывать ему сказку про Людриха – победителя драконов, а днем прилежно тренировался в фехтовании деревянным мечом под руководством своего наставника.

– Меня опалило дыхание дракона, как Людриха Великого! – выпалил он, сверкнув глазами, и добавил: – Я стану воином, как он, и буду наводить страх на врагов.

Людрих коротко хохотнул, потрепал ребенка по макушке.

– Что ж, по крайней мере, ты не трус!

И обернулся к младшему:

– Ну а теперь ты, красавчик, подойди поближе!

Маленький Альдерик, наряженный по случаю праздника в шелковую рубашку и черную бархатную курточку с вышивкой, и в самом деле был чудо как хорош собой. Бледное, нежное, как у девочки, лицо, белокурые кудряшки и большие, как у матери, голубые глаза, придавали ему мечтательный, даже отрешенный вид.

Король неожиданно ловко схватил его на руки, поднял высоко над головой, подкинул раз, другой… Альдерик вскрикнул от испуга и уже в следующий миг разразился отчаянным громким ревом.

Король не смог скрыть досады.

– Экий капризный! – проворчал он, опуская ребенка на пол. – Раскричался, будто девчонка… Пусть кто-нибудь заберет отсюда этого неженку! В ушах звенит.

– Госпожа алематир! – принц оглянулся, ища глазами Гвендилену. В голосе его явственно звучала досада, а лицо исказила недовольная гримаса. На миг показалось, что он сам вот-вот расплачется, как ребенок. – Госпожа алематир, исполняйте ваши обязанности!

– Да, господин!

Гвендилена торопливо подхватила мальчика, который уже захлебывался от плача. У нее на руках он мигом успокоился, только всхлипывал изредка, изо всех сил обхватив ее за шею.

Уходя, боковым зрением Гвендилена заметила, как смотрит на нее король. Этот взгляд – оценивающий, липкий, словно раздевающий ее прямо здесь, в Зале Собраний, заставил ее покраснеть и отвернуться.

«Тише, тише, успокойся, все хорошо!» – шептала она на ухо малышу и не знала, кого успокаивает на самом деле – его или себя.

Глава 4

Торжественный обед во дворце по случаю окончания таймери-гивез подходил к концу. В пиршественном зале столы ломились от яств и напитков. После седьмой перемены блюд слуги вынесли сладкое вино, горячий взвар из ягод и меда, запеченные в тесте фрукты, орехи и знаменитое разноцветное желе из девяти слоев. Видимо, повар Глан и здесь не бездельничал!

Король был пьян. Раскрасневшись от выпитого, он вольготно развалился в дубовом кресле, расстегнув камзол так, что видна стала белоснежная нижняя рубашка с кружевами, сейчас, впрочем, уже изрядно запачканная соусом и залитая вином. Сигриберт мирно дремал, поминутно клюя носом. Сегодня он праздновал еще одно событие – Бертрада, его жена, благополучно родила третьего по счету сына.

Принц Хильдегард сидел неестественно прямо и смотрел перед собой. За все время он почти не притрагивался к еде и, вопреки обыкновению, пил очень мало. Казалось, он ждал чего-то – напряженно, тревожно и жадно.

Наконец король обернулся к нему.

– Не смотри на меня так! Если бы взглядом можно было провертеть во мне дыру, вино уже выливалось бы с другой стороны. Говори прямо, что тебе нужно.

Хильдегард беспокойно заерзал на месте.

– Я хотел бы… Точнее, надеялся, что вы сочтете возможным подтвердить мои права на Терегист. Вы давно это обещали, и я думал…

Король помрачнел. Брови сошлись над переносьем, лоб прорезали морщины.

– Обещал оставить его тебе по завещанию, – отрезал он, – но я пока еще жив, если ты не заметил!

– Да-да, разумеется, – забормотал принц, опустив голову, – я желаю вам жить и здравствовать много лет, отец мой, но все же…

– Думаешь, я готов разорвать на части свою страну, лишь бы сделать тебе приятное? Когда-то империя была великой, а теперь от нее остались только жалкие клочки!

Хильдегард попытался было возразить:

– Разумеется, вы правы, отец, но ведь тут особый случай… Когда-то Терегист был вольным городом, и я подумал…

– Забудь об этом! – рявкнул король, ударив кулаком по столу. Кружки и стаканы жалобно зазвенели, и Сигриберт, вздрогнув от неожиданности, открыл глаза и обвел пиршественный зал затуманенным взглядом. Казалось, он тщетно пытается понять, что происходит… Впрочем, уже в следующий момент он откинулся на кресло и захрапел.

Хильдегард сидел сам не свой. Видно было, что он жалеет о том, что решился заговорить с отцом… Теперь даже слуги будут знать о его позоре!

– Неужели тебе недостаточно денег на содержание замка и челяди? – спросил король, приподняв одну бровь. – Ведь теперь тебе не