Шрифт:
Закладка:
— Да пошли вы… — Хасан раздраженно толкнул Афсане, та чуть не нырнула с головой.
— Дурак! — Азер еле поймала сестру, не дав нахлебаться воды: — Ты соображаешь⁈
— Да, я дурак! Ну и хрен с ним… Это вы ведёте себя так, словно я ради вас и траха туда лез…
— В чём дело⁈ — холодно и властно спросила принцесса.
(Ну, тут и надо быть такой)
Хасан, всё ещё голый, вышел из воды и сел рядом с нею. Азер на него смотрела.
— Нет, ну вы скажите, ханум… Разве я, у вас — просто ходячий член⁈
— Нет, конечно.
— Ну вот! — как в доказательство кивнул он: — Но что я скажу: — Им-то что-то это пофиг!
— Кому — «им»?
— Я об Азер говорю.
Азер обиженно отвернулась.
— Нет, ну она ведёт себя так, словно я обязан их трахать! А меня спросили⁈
— Послушай…
— Нет, вы МЕНЯ спросили⁈ — он со злости швырнул одежды Афсане в воду: — Пол-армии на шее, а они переодевать вздумали. В белое!
— Послушай. Внимательно. Сейчас ты — действительно ОБЯЗАН это делать. Мы все от тебя зависим. Поверь — нам Нужна твоя помощь. Они, — принцесса показала на Гюльдан: — Сейчас чувствуют себя ОЧЕНЬ плохо, и помочь им можешь только ТЫ. И к тому же — куда мы уйдём с ними в таком состоянии⁈
— А, ну если так…
Азер вытащила чистенькую и голенькую Афсане на бетон и выжала от воды её одежду:
— А насчёт тряпок — забудь, а? Это вам мужикам, без разницы, хоть дерюгу надевай, да так ходи. Для неё — она указала на сестру: — Это очень много значит…
— Ты это извиняешься, да⁈
…Почему спор был — в тюрьме Азер нашла охранницу в белом платье и переодела в него Афсане, задержав всех, когда каждая секунда была на счету. Вот Хасан и ругался…
Принцесса потом сообразила, что не ту сторону заняла. Хорошо, что Хасан не обидчивый…
…Женщины отошли вглубь тоннеля, оставив Хасана наедине со спящей Афсане. Азер не удержалась, упредив напоследок: «Ты только её спящей не бери, да? Ляг рядом, пока не проснётся…», на что башибузук добродушно отмахнулся: «Ладно, ладно…», а принцесса поспешила увести свою телохранительницу с собой.
…В тоннеле, если пройти достаточно далеко, было почти не слышно возни у выхода.
— Только бы действительно не к сонной полез, — Азер посмотрела на госпожу, и объяснила: — Меня он сонную взял, мне от первого разу никакого толку не было — а он устал.
Метеа, улыбнувшись, посмотрела в её кошачьи глаза, светящиеся в темноте:
— Не волнуйся. Он не такой дурак, как кажется.
— Я знаю, я не волнуюсь… Парень-то он неплохой… Только упрямый.
— Да. Это уж точно.
Кадомацу залюбовалась подругой. Обычно самая скромная из суккуб, в таком наряде выглядела непривычно. Почти квадратная, раздавшаяся вширь не от жира, а от костей и мускулов фигура, длинные сильные руки, короткие, но крепкие ноги — под тонкой кожей ясно читались все связки и косточки — и всё же она была красива.
Круглое полное лицо, ещё молодой, и всё ещё красивой женщины, большие глаза, вздёрнутый нос и верхняя губа, не скрывающая передние зубы — словно призыв к поцелуям. Кажется, что не самая благородная черта — но принцесса знала, как красивы бывают улыбки у ТАКИХ женщин.
…- Я стану такой же? — вдруг спросила принцесса:
— Скажи, это ведь от нашей работы, всё так, да? Меня к тридцати так же развезёт, как и тебя?
— Что⁈ А… да не, не бойся… Я — другой разговор, а ты — принцесса. Да и разные мы. Кто будет сравнивать корову и козу?
— Нет, ну ты же… принцесса в своём роде… Вот смотри: ты коротышка — и я коротышка, ты полненькая, и я тоже округляюсь… и война… Я уже почти такая же… Потом, наверное, совсем как ты стану…
— А ну-ка, перестань! Я же говорила — не ровняй козу с коровой! Ты же ещё совсем девчонка. Ты же не я — перекати-поле вечное. Окончится война, домой вернёшься, там замуж выйдешь, детей нарожаешь, а там, после родов — кто знает, как повернётся-то. Может, ещё и вытянешься.
— Ну, уж вряд ли… От родов только толстеют…
— Кому как… На Ануш оба раза никак не сказались, а твоя мать после тебя вообще похудела…
— Для этого меня ещё сначала замуж выдать надо… А я пока туда не собираюсь. Да, и… — она подозрительно посмотрела на Азер: — Ты это меня «козой», обозвала, так?
Азер рассмеялась:
— Ну, кто же ты⁈ Не «лошадь» же — так-то ты и дашь себя объездить! А вот бодаешься — будь здорова!
— Я⁈ Бодаюсь⁈
— У всех мужиков на попе следы от твоих рожек! — и они обе рассмеялись.
Их возня разбудила Гюльдан. Она шевельнула головой, стрельнула глазами туда-сюда, и со звериным стоном принялась биться в верёвках, как пойманная рыба. Азер схватила её и крепко-крепко к себе прижала: «Ну же, сестрёнка… Тихо… тихо… всё хорошо, сестрёнка». Мацуко с жалостью смотрела на них. Всё-таки, что бы плохого ни говорили о суккубах, они — замечательные подруги. Даже мужикам, хоть те и видят в них только постельную принадлежность. И их неспособность на долгую и крепкую любовь — вовсе не вина их, а их проклятие. Такое же, как эта жажда, от которой они просто сходят с ума…
— За что вас так⁈
— А⁈ (Метеа кивнула на Гюльдан) — А… она ещё сильная, как Ануш. Покойницу это часто спасало… за всё хорошее надо расплачиваться чем-то гадким. Вот вы — демоны Атара, сильны, живучи и страшны в драке. За это вашим рукам никогда не сделать ничего столь же изящного что умеют руки людей, призраков и ракшасов… да и в порыве гнева вы края не знаете…
— Не рассказывай…
— Так же и мы… ни один мужчина во вселенной не может устоять даже перед самой уродливой из нас… в плату за это мы не можем прожить и недели без мужчин. Вообще, стимулирует. Когда знаешь, что у тебя без мужика крыша поедет, начинаешь очень сильно стараться в этой области. Некоторые даже перебарщивают.
— Да.
