это делать:

— Почему не всех? — он взял ладьёй королевскую пешку.

— Помолчи. Я бы давно сказала, если бы не столько работы. Шульген мудрит, то предлагая, то отказывая нам в выкупе её соратников, так давай его перемудрим — когда предложит — выкупим!

— Хм, помнится, ты нас отговаривала это делать.

Нага пожертвовала конём, а на следующем ходу взяла эту несчастную ладью.

— Да ну⁈ Это был Юйвэй.

— Ладно, я точно не помню — драгонарий закрылся от её ферзя своим и задумался — для рокировки нужно было убирать слона, а ни одной пешки нельзя было сдвинуть, чтобы не выпустить только что запертого «бедокура»: — В конце концов, он от нас ничего за них не просит.

— Ещё вещи.

— В смысле?

— Всё, что на неё было надето в день поимки.

— Хм, так вот что тебе нужно! — слон еле успел перехватить рвущуюся в ферзи пешку на королевском фланге: — А если он догадается?

— Надо это ввернуть как-нибудь между делом, — ладья отомстила слону за пешку, но сама пала от пешки же: — Попроси Юйвея запрос составить. Он это умеет.

— Ладно, — слона, ходящего по черным, так и не удалось вывести. Тардеш с грустью посмотрел на то безобразие, которое он накрутил вокруг своих короля с королевой. А ещё стратег называется! Он сам уже подставил под рубку свою левофланговую пешку:

— Лишь бы она была жива.

Чёрная пешка через два хода прошла в ферзи.

— Она жива, не бойся. Шах.

Король сделал отчаянный рывок, чтобы защититься, но вмиг остался без ферзя. И сразу же рядом оказались другие мелкие фигуры — второй конь, ладья, слон… даже пешка. Черную Королеву рубить просто нельзя.

— Мат, — объявила нага.

Белые проиграли.

…Разве что пешку он срубил напоследок.

Пешка уходит с доски

Спецпоезд номер 36, замедляя ход, подъезжал к первой женской тюрьме строго режима. Двери депо разошлись, встречая, и, сидевший рядом с машинистом начальник поезда, с удовлетворением заметил на постах легионеров вместо тюремщиков.

Поезд остановился. Комиссар с залихватски закатанными рукавами запрыгнул в раскрытую дверь кабины:

— Что везёте, бродяги⁈

— Духи для вашей принцессы. Отпадные просто. Увидит — упадёт.

— Шутник. Она и так нам почти своя — вон в элитной когорте у моего свояка, половину приласкала, остальным прикурить дала.

— Хорошо сказал… Ладно, принимай груз. Скажи своим, чтобы сами баллоны не трогали — к этой штуке даже грузчиков с дипломами нужно. Вы проведёте нас в компрессорную. Да — всем на платформе надеть маски.

— Слышали⁈ Шлемы снять — маски достать — маски нацепить — шлемы надеть! Раз-два-три, в темпе! Проверьте — у кого дырка или зазор, доложите опционам!

Легионеры зашевелились. Из недр поезда, медленно стали вытаскиваться ярко-красные баллоны в решетчатой арматуре, ведомые угрюмыми такелажниками в глухих комбинезонах из мятой клеенки. Солдаты смотрели на них с некоторой робостью.

Комиссар подошел к начальнику поезда и сказал:

— Надо договориться с внешней охраной. Связи с тюрьмой у нас всё ещё нет, ждут или нет — не знаю. А эти, может, нам хоть грузовой ход откроют…

— Согласен.

Тюремщики встретили их без особой радости, однако без проблем согласились сотрудничать. Только что не разрешили вкатить все баллоны разом — несколько, чтобы вмесил тамбур, потом закрыли шлюз, навели на двери пулеметы — и только тогда скомандовали: «открыть».

Розовый газ волной хлынул на стоявших. Легионерам, надевшим маски, и грузчикам в комбинезонах не навредило, а вот тюремщики попадали бездыханными.

— Тюремный газ! — в голос воскликнули комиссар и начальник поезда.

…Комиссар не стал тратить времени зря — быстро разделил своих солдат на две группы, одну отправил в административное крыло, искать выжившее руководство, а другую сам повёл к главному входу.

«Мы сами о себе позаботимся» — сказал он начальнику поезда. И в самом деле — с таким-то газом!

Двадцать минут спустя легионер вернулся:

— Заслон на выходе перебит полностью. На них газ не подействовал, и им пришлось драться.

— Засада на выходе⁈

— В голос клянутся, что из здания никто не выходил! Где они⁈

— Может, остались в тюрьме⁈ В любом случае, надо прочесать эту кутузку.

Ещё издали крикнув пароль, к ним подошел разведчик второй группы:

— Ну что, кто жив в администрации?

— Живы. Не успели много наглотаться. Мы сменили им маски, медик пытается откачать.

— Бедняги… лучше бы они померли…

— Почему? — удивился начальник поезда.

— Им же ведь за такой провал перед Кахкхасой ответ держать. Перфект — женщина, а легат у нас честный… Возьмёт всё на себя, чтобы перфекта не подставлять.

…Хасан вывел их из главного здания не прямой дорогой, а какими-то закоулочками, чуть ли ни между стен, а потом — наверх, по карнизу, прямо над головами ничего не подозревающих повстанцев. Наверное, кто-то в небесах действительно был на стороне маленькой принцессы, потому что по этому узкому карнизу они обошли всю тюрьму, и спустились на землю с обратной стороны, ничем себя не выдав. Хасан открыл приготовленный люк — как он сказал, специально замерил, чтобы пролезла принцесса. Принцесса-то пролезла, а вот сам Хасан и Азер с девочками за плечами встретили некоторое затруднение. Всё равно, задержка была только на пару крепких ругательств — заминка, да и только. Гораздо больше тот же Хасан ругался, когда Азер в тюрьме вдруг задумала переодевать Афсане.

Тоннель вывел их на берег канала. Кадомацу устало присела, успев только заметить, что «здесь нельзя задерживаться» — и заснула. Проснулась она только тогда, когда Азер и Хасан начали слишком уж громко ругаться.

Они чего-то непонятное делали вместе в реке — а, Афсане купали. Связанная и всё ещё спящая Гюльдан лежала под навесом тоннеля.

— Я сказала тебе — значит, будешь, — спокойно урезонивала ракшаса Азер.

— Мало нас задержали в тюрьме с твоими: «я сказала»⁈

— То, что можешь везде пролезть с голой жопой, не значит, что все так могут.

— Пролезть⁈ Да она не лезла, она на нас ехала! Нашли время для баловства своего!

— А сам-то, со мной не баловался разве? А с сестренками, что сейчас будешь делать? Тебе такую краа-а-асавицу отдаём… — протянула она, ласково обмывая спящую сестру.

— А мне пофиг. Надо — сама своих сестёр трахай.

— Тебе чего ещё надо⁈ Две такие девки —