пауза. – Они тоже задавались этим вопросом и получили такой же ответ. Сказывали мне, будто Сова-Родительница, услыхав такое вкупе с тревожной молвой, возвратилась обратно на север, заявив, что проделала огромный путь не для того, чтобы служить кормом богам Горбатого моря, обитай они хоть в Вастаи, хоть в граде Вускции.

– Кормом? – изумился я. – Какая молва так встревожила Сову-Родительницу?

– Ее – как, впрочем, и меня – убеждали передать свою силу другому богу.

– Что? – возмутился я. – С чего бы вдруг? Разве такое возможно?

– Вполне. Допустим, есть некое предприятие, требующее огромных ресурсов, какими не владеет ни один бог. Тогда союзник вправе передать свои полномочия богу, обладающему необходимыми задатками. Сказывали мне, будто делается это элементарно. Достаточно произнести: «Отныне моею силой распоряжается такой-то такой-то». Мне это дело представляется крайне опасным, даже если подстраховаться и сопроводить реплику уточняющими оговорками. Даже если преемник пользуется твоим безграничным доверием. В озвученной мне реплике страховочные оговорки отсутствовали. Поэтому я отказалась и предложила помочь как-нибудь иначе.

– Неужели кто-то из северных богов согласился?

– Насколько мне известно, нет. По моим сведениям, не только Сова-Родительница сочла себя оскорбленной. Красноглазый Лис чуть не отправился вслед за нею. Я тоже подумывала улететь. – Мириада пронзительно запищала. – Но не смогла бросить тебя на произвол судьбы, лишить источника достоверной информации. А за мной ты бы не угнался.

– Хочешь сказать, малые боги града Вускции настолько глупы, что согласились вверить свои силы посторонним, никак не обезопасив себя?

– Выходит, согласились. Хотя, думается мне, не все. Но если могущество можно передать, возникает вопрос: а нельзя ли отобрать его силой?

Колеса и рельсы отчаянно скрипели, пока помощники вращали меня на постаменте.

– Советую тебе быть начеку, – увещевала Мириада. – Особенно остерегайся бога-врачевателя. Нарочно не называю его по имени, иначе услышит. Зато мне доподлинно известно, что местные боги – народ скрытный, ревностно хранящий свои тайны. Я многое узнала из того, о чем велено молчать, поэтому прости мою уклончивость. Но запомни: бог-врачеватель не скажет тебе ни слова сверх необходимого. Главное – не посвящай ни его, ни кого-либо другого в механику своих действий.

– Не посвящал и не собираюсь, – уверил я.

– Знаю, – пропищала Мириада. – Боги, включая врачевателя, неоднократно интересовались, как тебе удается создавать продукт бесперебойно, при минимальных затратах молитв, не связано ли это с вращением, и если да, то как? Они бы не обращались ко мне, удовлетвори ты их любопытство. Пусть гадают и впредь. Не болтай лишнего, даже мне. Я не всегда вольна держать язык за зубами, очень не хотелось бы разоблачить тебя, осознанно или нет. С местными богами нас роднит стремление одолеть Ворона, в остальном мы сами по себе. Не забывай об этом.

Неделя сменялась неделей, мои подопечные слабели и хирели на глазах. Веселая болтовня и смех стихли, товарки, прежде говорливые, отныне молчали и за работой, и в перерывах. Все четверо смотрели мутным взором, судорожно хватали воздух и едва волокли ноги.

В очередной свой визит Ойссен обнюхал одну из дев; та осталась совершенно безучастной, будто и не заметила.

– Да, эта хворь бушует у нас уже с полгода, – изрекла собачонка. – Не пойму, откуда только берется.

– Может, дать им отдохнуть?

– Отдых здесь не поможет. Да и заменить их некем, свободных людей нет.

Памятуя о предостережении Мириады, я не стал спорить.

Пока мои пособницы хирели, во мне крепло желание выбраться к морю. Мелькнул соблазн вселиться в чайку из тех, что пролетали мимо, или в насекомое. Но, поразмыслив, я отказался от этой затеи и сосредоточил внимание на каменных стенах, на крупнейших улицах града, сложенных – если верить рассказам Ойссена (а Мириада подтвердила их подлинность) – из камней. Из них же возводили пристани в местном порту. Я не хотел покидать свое обличье, с которым сроднился за долгие тысячелетия. Сама мысль об этом повергала меня в ступор. Однако, если хорошенько покорпеть, можно проникнуть в известняковую стену подле меня, через нее – в мощеные переулки и по ним добраться до порта, вновь почувствовать влагу и плеск волн.

Я не спешил, медленно пробирался вглубь стены, осваивался среди чуждой породы, сотканной из останков давно вымерших существ. Поначалу было дико непривычно, выручило прошлое, проведенное на океанском дне. Постепенно я приноровился и сумел перекочевать в дорогу неподалеку от стены. Дальше дело пошло легче, однако я не забывался, двигался с осторожностью, попутно слушал и мотал на ус.

Град Вускция действительно изобиловал многоэтажными зданиями из камня и кирпича, расположенными вплотную. Самое большое их скопление наблюдалось в районе порта. Кирпич заинтриговал меня чрезвычайно – делали его, как выяснилось, из смеси глины и дробленого камня, придавали прямоугольную форму и обжигали в раскаленной печи. Сами здания высотой превосходили любую постройку в современной Вастаи (за исключением Башни Ворона) и насчитывали четыре, пять, а иногда и целых шесть этажей. Часть высоток облюбовали пособники могущественных богов, другие превратили в хранилища, в третьих заседали городские власти. Основную же массу отвели под жилые дома, где обитало от одной до нескольких семей. На первом этаже обычно располагалась торговая лавка или мастерская, но сейчас большая часть из них пустовала: исчезли корабли, поставлявшие шелка и заморские фрукты, исчезли стада – источники сыра, кожи и шерсти. До войны местные держали за домом огород, где выращивали овощи, разводили кур, но было это задолго до моего появления. Сейчас каждый питался тем, что добывалось моими силами. Впрочем, я подметил, что, прежде чем подавать на стол, плоды моего труда смешивают с сухими толчеными водорослями. Мои приспешники потребляли крупинки в чистом виде. Хотя из-за скудной и не самой здоровой пищи многие в граде выглядели не лучшим образом, мне не попалось никого, кто бы страдал тем же недугом, что и крутильщицы.

Со временем мне удалось добраться до порта. Я не стал спускаться к воде, предпочтя остаться в недрах каменной пристани, омываемой волнами и прибоем. В мое прошлое соприкосновение с водой никаких кораблей не было и в помине, сейчас же бесчисленные паруса испещряли морскую гладь, хотя сказывали мне, будто до войны с Вороном их водилось многим больше. Среди судов сновали рыбы (правда, не в таком изобилии, как я надеялся) и целые сонмы медуз, поглощающих крохотных многоножек, закованных в панцирь. На дне порта валялся и громоздился мусор, от разбитых глиняных кувшинов и обломков кораблей до костей – свиных, говяжьих,