— Сейчас станет получше. — Соль опять села рядом с Эбель и положила голову ей на плечо.

— Что тебя так разозлило?

Тимо тоже интересовал этот вопрос.

— Угадай, — скрестила Соль руки. — Кретин Ноа, конечно же. Он приперся в кабинет, якобы забыв в нем учебник по искусству, но все прекрасно знают, что у Моретти мы не пользуемся учебниками, и начал орать, что со мной лучше не связываться. Что Яр испугается моего дара, что я могу причинить ему боль. И что вообще я слетела с катушек.

Соль с трудом сдерживала слезы.

— И что сделал Яр?

С Ноа, кажется, и так все было понятно.

— Ничего, — обиженно ответила Соль. — Он сказал, что больше так не может. Что Ноа вечно таскается за нами и поэтому он не хочет больше со мной встречаться.

Тяжело вздохнув, она подтянула колени к лицу и, спрятавшись под одеяло к Эбель, вновь опустила голову на ее плечо.

— Не расстраивайся…

— Я не расстраиваюсь, — перебила Соль. — Тем более меня очень мило успокаивал Кичиро, которого я встретила у купели. Он там медитировал со своей сестрой-близняшкой.

Эбель лишь тихо хихикнула. А Тимо начал вспоминать, что такое студенческая жизнь. Хоть он и был студентом лишь год, но все еще ярко помнил, как сам бегал за девочкой, от которой был без ума.

— Кстати, а как ты меня вывела из транса?

— Ты называешь это трансом? — Эбель покосилась на Соль.

— Так как?

— У меня тоже есть свои секреты, — сказала Эбель, посмотрев на Тимо, сидящего по левую руку. — И способности, о которых я тебе не говорила.

Соль наклонилась, чтобы понять, на что же смотрит Эбель, но, конечно, призрака так и не заметила.

— Не хочешь поговорить об этом? И о том, что тебе удалось вспомнить?

— Пока я хочу лишь помолчать.

— Согласна. Давай помолчим.

Молчать в их компании было приятно. Особенно под тихие песни Фрэнка Синатры.

Соль с Эбель так и уснули на полу. Обнимаясь, они ежились от сквозняка и перетягивали одеяло друг у друга.

«Ты чертовски красива… — подумал Тимо, когда Эбель, сладко потянувшись, поудобнее улеглась на руке. — Я еще никогда так не жалел о том, что умер. И, будь я жив, точно не стал бы упускать такую как ты».

Глава 5. Бог любит троицу

Чи Соль жила в Южной Корее семнадцать скучных лет. Она росла в состоятельной семье, где отец был приверженцем старых обычаев. Дом в традиционном корейском стиле, сон на полу, ханбоки[18] по праздникам и вечное услужение мужчинам. Пока они едят — женщины стоят. Пока они говорят — женщины молчат. Не мешают лишний раз, не перечат, не выказывают недовольства и, конечно же, не позорят главу рода.

Соль старалась следовать правилам своей семьи. Была послушным ребенком и лучшей ученицей школы. Примерной дочкой, которая должна была осуществить мечту отца и стать врачом. И сестрой, которая всегда была на шаг позади.

Сумин была старше всего на два года, но ей отчего-то делали поблажки. Наверное, оттого, что она была главной наследницей пяти семейных ресторанов и женой популярного корейского дизайнера, с которым они нарожали аж троих миленьких деток… Отец в них души не чаял. Этого же начал просить от Соль, едва она достигла шестнадцати. На нее стали давить сильнее и сильнее. Загонять в рамки. Требовать большего.

Родители запретили ей мечтать, дружить и влюбляться. Указывали на внешность и пухлые щеки, которые не нравились хорошим корейским парням. Осуждали одежду, которую она носила, и, выкидывая ее, приносили строгие платья, юбки и пиджаки, скрывающие кожу под толстым слоем хлопка. Родители говорили, что только так Соль станет счастливой. И только так найдет хорошего мужа.

Соль долго терпела и делала все для того, чтобы родители ею гордились. Училась допоздна, теряла сознание от усталости на уроках, за что в наказание стояла голыми коленями на рисе. Она сильно похудела, отказалась от подруг и каждый раз, рыдая по ночам, искала в себе силы прожить следующий долбаный день.

Но однажды Соль сломалась. И тогда ее душа разделилась на две части, одна из которых поселилась в зеркале.

В тот вечер был семейный ужин. Пока мужчины ели блюда, приготовленные бабушками и матерями, дочери разливали им соджу. Тогда отец хвастался достижениями Сумин, сравнивая ее с непутевой младшей дочерью. И все за столом поддакивали ему. Все говорили, что Соль ничего не добьется, что у нее скверный характер и вообще пора бы ей взяться за ум. Но отец сказал еще более ужасную фразу: завтра будут смотрины, и младшую дочь, наконец, заберут в другую семью, хочет она того или нет.

Вот в тот момент все и случилось.

В зеркале мелькнул силуэт Соль. Он оскалился и, подмигнув ей, заставил зажмуриться. Дальше Соль ничего не помнила, а когда вновь открыла глаза, то увидела перевернутый стол, разбитые фарфоровые тарелки и мокрого отца, на голову которого вылили холодный суп.

Тогда никто ничего не понял. Родители лишь утром вызвали женщину, которая провела странный обряд и, забрызгав весь дом водой, поклялась, что изгнала всех духов. Но Соль все поняла. Она наконец почувствовала свободу и, наплевав на родителей, пустилась покорять с другом все бары и ночные клубы Итэвона. Родители быстро нашли ее и вернули домой (хотя там она надолго не задержалась).

Отец заволок ее в кабинет и, достав розги, замахнулся ими, чтобы выпороть непослушную дочь. Соль увидела себя в зеркале — и все повторилось. Ее отражение остановило руку отца и, рассекая воздух, со свистом ударило его по спине.

Тогда-то Соль и поняла, что рано обрадовалась свободе. Она стала опасной и теперь зависела от своего озлобленного отражения. Теперь контроль над Соль был не у родителей, а у той необузданной силы, что пряталась в зеркале. Тогда, собрав наспех сумку, Соль сбежала из дома, боясь навредить родным. Забрала все отложенные деньги и села на