когда нужна ясность, потому что записывать все, что думаешь, помогает привести это в более рациональный и управляемый вид. Ты тоже можешь это сделать, если хочешь, дорогая. Но не сейчас, в эту минуту достаточно подумать о всех тех вещах, которые мешают твоему полному счастью, и о том, что твой мозг может их обезвредить, помешать им заставлять тебя чувствовать себя так, как ты себя чувствуешь сейчас. Ты можешь почувствовать себя лучше, начиная с этой минуты», – заканчиваю я, когда мы подходим к нашему самому любимому на свете Хард Рок Кафе. Особенно нам хорошо здесь летом, когда мы устраиваемся за одним из столиков снаружи, с видом на улицу, заказываем наши начос с сыром и предаемся привычному ритуалу: есть с одной тарелки, делиться новостями, быть одним целым, пока весь мир несется мимо, как машины сегодня по Олд-Парк-Лейн.

Парень у дверей, некий Паоло (наверняка итальянец, как половина парней, которых можно встретить в этом районе), встречает нас с широкой улыбкой и провожает к столику. Сегодня в кафе никакой толпы, как обычно на полную громкость играет музыка. Мне нравится.

Как по сценарию сначала появляется менеджер зала, а затем официант, ответственный за наш заказ. На заднем фоне Элис Купер напоминает мне времена, когда в свои двенадцать лет я хотел стать панком и распевал у себя в комнате «Spark in the Dark» с достаточным художественным вкусом (ну мне так казалось, естественно). Гамбургер ей и вегетарианский бургер мне. Мохито для меня (она его попробует, естественно) и кока-кола для нее. Ну и начос (с двойной дозой чеддера, естественно).

«Ты поняла, дорогая?» – начинаю я спокойно. Хочу еще немного обсудить, потом будем наслаждаться ужином, болтая о другом.

«Да, я поняла, папа! Но мне кажется, что тебе легко говорить, у тебя-то все хорошо получается».

«Это ты так считаешь. У меня больше сложностей, чем ты думаешь, и очень нелегко было отделаться от прежних проблем. И я учитываю тот факт, что ты убеждена будто у тебя совсем другая ситуация, возможно, более сложная. Наверное, ты думаешь, что моя идея с дневником – это какая-то глупость, и что никакая книга не в состоянии убрать плохие мысли, которые тебя время от времени посещают. Тем не менее, это именно так: дневник поможет их рационализировать, а когда читаешь книгу, одну из тех, что учат брать под контроль собственную жизнь, информация немедленно попадает в мозг и начинает давать там свои ростки. Тебе, конечно, тоже придется немного постараться. Ты должна читать и применять полученные знания на практике, однако информация работает, даже когда ты думаешь о другом и занимаешься другим… постепенно возникает необходимый эффект. Знаешь, почему? Потому что слова, которые ты читаешь, становятся твоими мыслями, а твои мысли служат стимулом для твоих поступков».

Она смотрит на меня.

«Папа, ты стараешься меня загипнотизировать?»

Я улыбаюсь. Тем временем грациозная девушка по имени Мария приносит нам напитки. Я жду, пока она улыбнется и уйдет.

«Может быть, дорогая. А еще есть вероятность, что поскольку мы видимся меньше, чем мне хотелось бы, я всего лишь воспользовался возможностью немного с тобой поговорить. А возможно, я хочу, чтобы ты всегда чувствовала себя хорошо, даже если я знаю, что это невыполнимо. Поэтому читаю тебе все лекции, что могу. А еще…» – на этом месте я напускаю на себя серьезный вид, как у мага-гипнотизера, и вытягиваю руку в ее сторону, – «может быть, в данный момент я даю тебе информацию, которая будет работать у тебя в голове, пока ты думаешь о другом. Возможно, ты неожиданно поймешь, что чувствуешь себя лучше. Не знаю как, не знаю когда, но это возможно, поверь мне».

«Ты прямо сейчас это делаешь, брось!» – смеется она, и я счастлив, потому что когда Элизабет смеется, больше ничего не имеет значения.

«И что? Все равно сработает, даже если ты не заметишь, девчонка».

И делаю большой глоток ледяного коктейля.

17 января 2017, 12.00

Я в офисе Лизы. Ее нет. Я сел за стол, на свое обычное место. Немного нервничаю. Все это дело с парнем, слетевшим с катушек, и сговор Гавриила с Люцифером оставили во мне смутное беспокойство. Я знаю, что хорошо выполнил работу, но не знаю, стоило ли за нее браться. В голове вертится выражение: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Вчера вечером, после ужина с Элизабет и пространной переписки с Джеймсом, я предался одному из самых типичных занятий homo sapiens – ментальному онанизму. Я сделал хорошо? Я сделал плохо? А если бы я вообще не делал? А что я мог бы ответить Люциферу? А если бы Лиза на меня обиделась? А может Люцифер просто хотел мной манипулировать? В общем, обычная бессмысленная рутина, на которую многие люди тратят целые дни, как будто могут получить полноценный ответ. Если бы Лиза была Богом, я бы поинтересовался у нее причиной такого несовершенства программного обеспечения.

Мы обладаем способностью воображать самые невозможные вещи, создавать самые невероятные сценарии. А используем ее лишь для того, чтобы задавать себе вопросы, на которые у нас нет ответа.

Наверное, мне следовало бы найти себе девушку (как будто легко найти того, кто вынесет одержимого бихевиориста с социопатическими тенденциями [по определению моей бывшей жены]). В разгар моей метамастурбации (ну действительно меня тревожит тот факт, что я тревожусь – просто невиданный шедевр извращенной ментальной стратегии) дверь открывается и твердой поступью входит Лиза. Доверху застегнутое пальто, голова вниз, волосы в беспорядке, выражение лица, как у старой мегеры. Смотрит на меня, потом на кресло.

«Леонард».

Никакого тебе «добрый день», пока она снимает пальто и садится.

Никакого тебе «добрый день», пока она достает неизменную пачку сигарет и со скоростью света зажигает одну из них, тут же выпуская клуб дыма, которому позавидовал бы дух воздуха.

Никакого мне «добрый день» и точка.

«Какого черта вы натворили, Леонард? Какого черта вам втемяшилось в голову? Какого черта вы позволили себе нечто подобное?»

Тот факт, что она три раза упомянула черта, в одной короткой фразе, заставляет меня прийти к заключению (для этого не нужно быть гением, честно