телефона под разбитым защитным стеклом никогда не менялись. Лин редко видела его улыбку, и то были лишь редкие случаи, когда с ними был кто-то третий. А тем третьим вечно приходился его младший брат, и вот теперь он стал единственным, кто ещё был рад видеть её на пороге их квартиры.

Всё то был он, и у неё не осталось и малейшей причины на то, чтобы остаться. Вино залило пол в тот же момент, как ей пришлось столкнуться с этой простой истиной лицом к лицу. Не сразу разжав пальцы, она заставила себя от него оторваться. Лин ушла, за ним оставив право на слова прощания.

Хён Сока не было дома, да и Лин тоже. Прибежище Квонов пустовало точно так же, как и всегда после смерти мамы Бао. Три круга по кварталу, и одним лишь чудом Лин заставила себя остановиться. Улица Сан-Себастьяна, освещённая жёлтыми фонарями и скользящими по стеклу купола последними лучами солнца, продолжала своё празднество невзирая на горе Квон Лин. И вот опять Себастьяну, как и всему остальному Округу, не было до неё никакого дела.

Она не могла покинуть машину, ведь всё здесь пахло им, и даже те несколько восковых мелков его брата, что по воле случая оказались под сиденьем в тот момент, как Лин опустила глаза к продолговатой царапине на своей правой туфле. Запах табака и дорогого одеколона, что она ему подарила. Он пользовался им, но только из жалости. По крайней мере, именно так ей хотелось думать. Ведь если он и душил себя духами Лин, то точно не для неё.

— От этого запаха меня тошнит. — Лин повторила последнее, что успела разобрать перед тем, как уйти. Когда его губы лишь слегка шелохнулись в единственно честной фразе, что он мог ей посвятить. Он и не думал, что Лин его услышит. Но она не была готова эти слова пропустить. — Что тебе так не нравится? Я или вино?

Ей было легко понять всё неправильно, но она этого не сделала. Его образ заслуживал того, чтобы ещё хотя бы ненадолго побыть пристанищем для её разума. Пусть даже только на это Рождество. И пусть после него в ней совсем ничего не останется.

В бардачке его младший брат спрятал свои рисунки. Там стоял он сам рука об руку с какой-то блондинкой. А Лин никогда не была блондинкой. Даже если бы тот постарался, то не смог бы спутать её чёрные волосы с чужими светлыми. Лин всё наконец стало понятно.

На белых чулках её кровь смешалась с расплывшимся бардовым пятном. Лин не чувствовала и малейшего признака боли, только аромат фруктов. Ей это казалось забавным. Она повредила ту же ногу, что и Хён Сок. Даже если касающиеся этого старые верования ничего не значили, им обоим уже давно стоило распрощаться с прошлым. В будущем они оба ещё успеют напроситься на новые вольности судьбы.

При всём этом что-то в ней переменилось. Квон Лин ещё ничем не отличалась от Квон Бао, Квон Му Хёна и Квон Хён Сока. Но она могла отличиться. И Кэсси, уже давно поджидающая её дома, лишь подтвердила эти догадки неопытной души. И, всё же, большой удачей было то, Кассандра Аллен не менялась. Спустя столько лет она продолжала приходить тогда, когда Лин больше всего в ней нуждалась.

Глава 10

Этим утром Эндрю был в самом расцвете сил. Ранее неподъёмная куртка вдруг стала весить меньше пёрышка, а подаренные Хён Соком варежки удачно остались в одном из карманов так, что ему не пришлось искать себе новые. Даже время, что вечно куда-то спешило, вдруг замерло до того момента, как Эндрю подбежал к назначенному месту. То было кафе «Холи Белли» со всё несменной официанткой в строгих брюках и невесомой блузке. Она улыбалась, и Эндрю тоже. Два бездомных сердца наконец нашли приют под козырьком потрёпанного дома. Единственное в них было совершенно разным — она была милой для всех, а он для неё одной. По крайней мере, в том Эндрю убеждал себя последние полгода, и как никогда успешно.

Она заметила его, но ни на каплю не изменила своего прежнего выражения. Её губы сохранили пленен вежливости с примесью старания. Она без усилий оставалась точно такой же, как и всегда — простой, любезной, и открытой ему. Но то была лишь её рабочая сторона.

— Добро пожаловать, сэр. — Девушка едва заметно зарделась, когда Эндрю прошёл на то место, что уже давно было отведено лишь ему. Она всегда знала, что он хочет, но не до конца понимала, загорелись ли её щёки от смущения или злости.

В канун Рождества кафе не желало пользоваться спросом. Оставив нескольких бездельных посетителей, девушка избавилась от подноса и прошла за барную стойку. Там Эндрю в нетерпении барабанил пальцами по так удачно подвернувшейся ему деревянной столешнице.

— Почему ты так беспокоен? Снова беда в отделе? — она спрашивала, но не была готова к ответу. Ей никогда не было страшно услышать лишние подробности напряжённых отношений людей и фолков, и даже угроза войны ничего для неё не значила. Просто она не любила все эти полные волнения, сострадания и личных мнений разговоры. А Эндрю только так и умел говорить.

— Нет, но я уезжаю. Опять. — Его голос нервно задрожал. — Вот, решил зайти попрощаться.

— Ты же знаешь, что о таком можно просто написать? — девушка уже было хотела засмеяться, но по взгляду Эндрю поняла, что он бы ей такое не одобрил.

— Сомневаюсь, что мне было бы достаточно одного лишь эмодзи кофе.

— А что, ты бы хотел два? — она снова улыбнулась, и Эндрю не сумел разгадать тому причину. Либо он сам со своими заботами казался ей забавным, либо очередная ранняя пташка, залетевшая в «Холи Белли», заставила её вернуть своё прежнее лицо. Эндрю не думал и жаловаться, ведь такой она ему нравилась даже больше.

— Я рад, что в канун Нового Года ты на работе. Не знаю, что бы делал без тебя. У меня будет тяжёлый день. — Нога, всё это время отстукивающая об пол таинственный ритм, вдруг остановилась. В окне его блуждающий взгляд заметил мужчину в чёрных зимних ботинках и широкой куртке, от которой его плечи начинали казаться до того необъятными, что ни один прохожий не мог пройти мимо без того, чтобы не посмотреть на него. Просто выглядел он невероятно. Эндрю и сам не мог оторвать взгляд.

— Это ведь твой начальник? — девушка всё спрашивала, и