– А мама?

– И мама к нам присоединится попозже.

Сотрудник протянул Чиуну бумажный пакет с его одеждой для прогулок и пуховик.

– Чиюль, ты можешь переодеться здесь. Я прикрою дверь.

То Чиун достал из пакета желтую футболку с круглым вырезом и джинсы и переоделся в них. Закрывая за собой дверь, работник шепотом обратился к Сокчуну:

– Он же вам не родной сын?

– Нет, родной.

– Правда?

– Из-за вечной занятости у меня не получалось навещать его.

С преувеличенным усердием кивая головой, служащий произнес:

– Понимаю, вы очень занятой человек. Пока на земле не перевелись преступники, у людей вашей профессии дел хоть отбавляй. Вы не волнуйтесь, мы хорошо заботимся о вашем сыне.

– Спасибо вам.

Переодевшись, То Чиун стоял, не зная куда себя деть. Благодаря помощи подкупленного сотрудника Сокчун благополучно избежал заполнения бумаг, необходимых для выхода пациента из больницы, и, взяв Чиуна за руку, вышел с ним на улицу.

Белая собака снова залаяла, но, приметив идущего следом юношу, замолчала и завиляла хвостом. Чиун помахал ей рукой.

Взгляд Сокчуна переместился от собаки к церкви. Пока он находился в больнице, служба, видимо, закончилась, и верующие начали выходить по одному из здания. Не желая встречаться с лишними свидетелями, Сокчун поспешил.

Он быстрыми шагами удалялся от больницы, а Чиун вприпрыжку следовал за ним. Дойдя до машины, он указал юноше на пассажирское место спереди. Проследив, что Чиун устроился на сиденье, Сокчун сел за руль.

– Сегодня мы поедем ко мне домой. – Сокчун пристегнул пассажира ремнем безопасности, а затем пристегнулся сам. – Но сначала у меня будет несколько вопросов к тебе, а еще мы заедем в несколько мест по пути.

То Чиун в ответ молчал и, кажется, даже не слушал особо: глаза и руки парня были заняты разглядыванием и ощупыванием машины, в которой он давно не сидел. Сокчун повернул ключ зажигания, и машина выехала со стоянки.

Навстречу по узкой дороге показалось несколько машин. Снизив скорость, Сокчун медленно проехал мимо них. Как только они покинули территорию больницы и выехали на двухполосную автомагистраль, Чиун повернул голову и спросил:

– А когда мы будем есть?

– Ты голоден?

– Да.

– Давай поедим в придорожном кафе. Потерпи еще полчаса.

Повторив себе под нос «полчаса», То Чиун молча отвернулся. Сокчун тоже замолчал.

Машина выехала на скоростное шоссе и помчалась вперед. В салоне временами слышался звук проносящихся мимо машин, прорезающих холодный встречный ветер. До прибытия в придорожное кафе они молча смотрели на дорогу, как обычные отец и сын.

Глава 2

Выходя из морга после опознания тела дочери, жена, не выдержав, прямо на пороге осела на холодный цементный пол.

– Это все из-за меня.

После нескончаемых слез на ее лице застыла непроницаемая маска, а в глазах – пустота. Чиён была настолько исхудавшей, что казалось, стоит подуть ветру, и она не устоит на ногах. Сокчун поднял жену на ноги и помог дойти до ближайшей скамейки.

С будущей женой Сокчун познакомился еще во время учебы в ординатуре. Выбрав престижную профессию после школы, они оба стали врачами; свою первую клинику, где работали бок о бок, открыли в совсем молодом возрасте.

После переезда в Хаан жена решила уйти из профессии. Основной причиной стало ее желание посвятить себя воспитанию дочери, но на самом деле уже тогда их брак трещал по швам.

Чиён всю жизнь прожила в Сеуле. Переезд в провинциальный город, где вокруг не было ни единого знакомого, заставил ее почувствовать себя в полном одиночестве, вызвав следом ощущение неполноценности и депрессию. Наверное, именно поэтому она стала все чаще оставлять ребенка домработнице, а сама ездила в Сеул развеяться.

Никто не интересовался, куда и зачем Чиён ездит. Сокчун даже подозревал ее в измене, но никаких допросов не устраивал и не собирался за ней следить. Что бы жена ни делала – ему было все равно. В какой-то момент чувства друг к другу настолько охладели, что им даже не хотелось разговаривать друг с другом.

Однажды Чиён решила съездить по своим делам в Сеул, не приглашая домработницу последить за ребенком. Это было ровно один раз. Она посчитала, что за один день ничего особенного не случится. Даже если дочь и выйдет из дома погулять, то территорию жилого комплекса не покинет: просто сходит на площадку или в магазин. Тем более у Сонгён был мобильный, а значит, волноваться особо не о чем. Именно в тот один-единственный раз их дочь вышла из дома и больше не вернулась.

– Если б я только осталась дома, она бы не умерла. Это все мои бессмысленные метания.

Хлынул новый поток слез: капилляры на глазах Чиён лопнули от бесконченых страданий и горя. Сокчун крепко обнял жену.

Отношения, которые, казалось, невозможно восстановить, по иронии судьбы после пропажи дочери мгновенно улучшились. Уцепившись за призрачную надежду, что дочь может быть жива, они вновь обрели опору друг в друге. Их брак стал крепче, чем раньше.

Сокчун узнал, что на самом деле жена ездила в Сеул на сеансы к психологу. Опасаясь, что среди знакомых пойдут слухи, Чиён, никому не говоря, тайно встречалась с врачом. Зная, насколько жена гордая и самостоятельная, он мог представить, с каким трудом ей пришлось пойти на это.

– Ты не виновата. Это моя вина.

Сокчун раскрыл и свою тайну, которую глубоко прятал от Чиён. На самом деле не только она рвалась из дома на свободу. Под предлогом привлечения новых зарубежных клиентов, постоянных встреч и командировок он не появлялся дома по несколько дней кряду. Бывало, что ночь заканчивалась в объятиях других женщин.

Еще до переезда в Хаан и жена, и дочь выпали из поля его интересов. «Когда-нибудь это должно было случиться», – вертелась мысль в голове Сокчуна.

Взвалив на себя огромную вину «дочь погибла из-за меня», муж и жена уже вместе вернулись домой, где их ждала опустевшая комната Сонгён. Последние силы покинули их.

В течение нескольких дней поступали многочисленные звонки. Друзья, родственники, знакомые и даже журналисты с телевидения передавали свои соболезнования. Но ничьи слова не могли согреть их душу и утешить по-настоящему. В груди зияла огромная дыра – любые слова поддержки проваливались в эту бездонную пустоту. Как заполнить ее и как жить дальше, они не знали.

Долгое время Чиён совсем не могла спать. Полагаясь на снотворное, она с трудом погружалась в полудрему, но стоило ей однажды увидеть леденящий душу кошмар про смерть дочери, как и это стало недоступно. Из-за бессонных ночей жена заметно ослабела, чем сильно тревожила Сокчуна.

В конце концов однажды он ввел ей в малой дозе препарат для наркоза, который принес из клиники. Увидев спокойствие на погруженном в сон измученном лице жены, Сокчун сам наконец немного успокоился. Через несколько дней он и себе вставил в вену капельницу.

Начиная с того дня, как только им хотелось увидеть свою