Чиён крепко зажмурилась. В груди Сокчуна закололо.

Втроем они вышли со стоянки и направились к психиатрической больнице. До полудня оставалось пятнадцать минут, но служащий проводил их в комнату для встреч. Мужчины, который в прошлый раз оказал Сокчуну услугу, нигде не было видно.

Сокчун остановился у дверей в комнату для свиданий, передал жене рюкзак, а сам сказал, что подождет снаружи. Жена согласно кивнула. В комнату зашли только Чивон и Чиён и сели на стулья. Через прозрачное стекло виднелось еще три-четыре посетителя.

Два дня назад, говоря по телефону, Пак Ханна выразила большое беспокойство по поводу встречи сына с Сокчуном. Пока Чиун жил несколько дней в Пуане, она заметила, что ненависть, укоренившаяся в его сердце, не утихает. Поэтому женщина решила снова отправить сына в больницу в надежде, что там, в привычной обстановке, он быстрее успокоится. Волнуясь, как бы повторная встреча не нарушила только обретенного спокойствия, Пак Ханна разрешила только Чиён увидеться с сыном.

Через пять минут сотрудники стали приводить пациентов. В комнату зашли женщина средних лет и мальчик-подросток в белой больничной одежде. За ними показался Чиун. Он казался еще выше, видимо, из-за того, что исхудал за последние несколько дней. Сокчун отвернулся, чтобы не попасться ему на глаза.

Боковым зрением он видел, как юноша зашел в комнату и подошел к женщинам. Они поздоровались и сели за стол.

Жена достала из рюкзака пластиковые контейнеры и напитки. В них лежала еда, которую она сама приготовила рано утром. Поставив контейнеры на стол, Чиён протянула Чиуну палочки и ложку.

Сокчун отодвинулся чуть в сторону, чтобы разглядеть Чиуна. С этой точки он лучше видел профиль юноши.

На лицо словно опустилась темная тень. Глаза были полностью потухшие, во взгляде не чувствовалось ни капли жизни. Молодой человек крепко сжимал челюсти, будто хотел показать, что отказался от всего в этом мире. Одним словом, теперь это было не живое лицо человека, а лишь неподвижная маска.

Сокчун был рад, что по удачному стечению обстоятельств не убил Чиуна. Но не все оказалось так хорошо. Юноша не жил, а существовал. План, который тщательно готовился к исполнению, все-таки осуществился. Сокчун лишил этого ребенка души.

Горячий стыд охватил мужчину. Он жалел и раскаивался о содеянном. Сердце разрывалось от боли. Крепко стиснув зубы, он еле подавил вырывающийся наружу стон.

Опустив голову, Сокчун глубоко вздохнул. Когда он опять поднял голову, то заметил, что Чиун уже не сидел как истукан.

Парень ел палочками еду из контейнера. Чиён украдкой поглядывала на мальчика. Она была готова то ли расплакаться, то ли рассмеяться. Сокчун постоял еще немного на месте и незаметно вышел из больницы.

В деле об убийстве дочери до сих пор ничего официально не прояснилось. Полиция, не найдя убийцу, по-прежнему считала дело нераскрытым. Сокчун решил жить дальше, не мучаясь этим вопросом.

С этого дня у него появилось новое важное дело – спасти юношу, которого своими руками он чуть не лишил жизни. Хватит прятать парня в стенах больницы. Сокчун хотел вернуть мальчику жизнь и компенсировать все потерянные годы.

Но для этого в первую очередь надо было снова обрести себя. Тогда он снова сможет пользоваться доверием людей и ему удастся спасти То Чиуна. Это будет непросто, но мужчина принял твердое решение во что бы то ни стало добиться своего.

Слишком долго он жил с одной-единственной мыслью об убийстве виновного. И ни разу за это время не подумал о чьем-то спасении. К счастью, у него был шанс изменить все и начать новую жизнь.

Вдруг между больницей и церковью Сокчун увидел белого чиндо. Сегодня он уже не лаял на мужчину. Посмотрев ему в лицо, пес завилял хвостом. Сокчун в ответ поднял руку и помахал собаке.

На затянутом сером небе показался солнечный просвет. Он посмотрел на одинокие оголенные деревья вокруг больницы и приметил, что большинство веток покрылись зелеными почками.

До окончания последних морозов еще далеко, но весна уже на подходе. Сокчун подставил лицо ветру, приятно отметив, что сегодня воздух стал гораздо теплее.

«С того момента, как я отказался от самого себя, я убил и веру в себя. А не верить себе – это все равно что не верить никому на свете. Похоже, именно тогда я потерял лицо и стал чужим самому себе».