Сокчун в последний раз взглянул парню в глаза, мысленно попросил прощения и тут же накинул мешок на голову. В тот момент, когда он уже был готов взяться за веревки и туго затянуть их на шее, из мешка вырвался громкий четкий голос:

– Старик-фрик!

Сокчун потянул за концы. Если он сейчас остановится, то навряд ли потом доведет дело до конца. Не прошло и нескольких секунд, как он ослабил хватку. Слова, сказанные Чиуном, чем-то задели его. Сокчун сорвал мешок с головы парня и спросил:

– Что ты сейчас сказал?

– Тогда тот мужчина этим же закрыл лицо. – Возбужденный взгляд Чиуна упал на мешок. – Таким же способом он задушил девочку.

Сокчун как следует усадил съехавшего с кресла Чиуна и торопливо переспросил, о чем идет речь.

– Тогда на том складе был старик-фрик. Он и назвал ту девочку дрянной малявкой.

Прокашлявшись несколько раз, Чиун плотно закрыл глаза и, словно свидетель под гипнозом, рассказал все, что помнил. Короткие предложения одно за другим вылетали из его рта и как бусины нанизывались на цепь событий. Сокчун внимательно слушал каждое слово и восстанавливал, рисуя в голове, события того дня.

Признание длилось минут пять. После этого еще минут десять продолжались вопросы и ответы. То Чиун поведал о многом. Сокчун никак не мог привести свои чувства в порядок. Руки трясло мелкой дрожью.

В тот день на парковке был еще один мужчина. Именно он убил Сонгён, воспользовавшись желтым бязевым мешком, надев его на голову и затянув веревки.

Увидев в руках Сокчуна такой же мешок, Чиун вспомнил того мужчину. Перед тем как выяснить, правда ли это, в голове Сокчуна пронеслось тревожное воспоминание.

Не кто иной, как Ким Кваннэ рассказал ему, как пользоваться тканевым мешком, объяснив, что это самый легкий способ заставить человека потерять сознание, и узнал он об этом способе еще давно, когда служил в армии.

Весь последний год Ким Кваннэ чересчур активно помогал им в осуществлении их плана, прекрасно зная, насколько это незаконно и даже опасно. Конечно, на это могло быть несколько причин. Все это время Сокчун наивно полагал, что старик точно так же, как и они, чувствует боль из-за смерти Сонгён и питает надежду на поимку убийцы. Поэтому без малейших подозрений он принял помощь бывшего охранника, считая ее чем-то естественным. Слишком поздно он осознал, что здесь что-то не так.

Сокчун отыскал в галерее телефона фотографию Ким Кваннэ, сделанную для получения визы. Увеличив лицо на экране, он поднес телефон к глазам Чиуна:

– Это он – старик-фрик?

То Чиун тяжело откашлялся, но взглянуть на фотографию у него уже не было сил. Сокчун сходил на кухню за стаканом холодной воды и поднес к губам парня.

– Посмотри снова.

Сокчун увеличил снимок, сделав акцент на глаза. Именно из-за взгляда и глаз навыкате дети обзывали Ким Кваннэ фриком.

– Этот старик?

Взглянув на экран, Чиун кивнул.

Сокчун припомнил поведение Ким Кваннэ. Он больше всех проявлял интерес к расследованию убийства Сонгён и всем сердцем желал скорейшей поимки преступника. Точь-в-точь как отчаявшийся родитель. Сокчун всегда был благодарен ему за такое отношение к их беде как к своей личной. И ни разу не заподозрил ничего странного.

Голова Сокчуна гудела, будто его ударили тяжелым металлическим молотом. Его выворачивало изнутри, а ноги стали ватными. Шатаясь, он ухватился за книжный шкаф и повернул голову: перед глазами сидел паренек с растерянным видом, совершенно не понимающий, что происходит. Чувство ненависти и жгучее желание покарать виновного, которые еще недавно управляли им, испарились как дым.

Сокчун внезапно осознал: Ким Кваннэ сейчас рядом с его женой. Они оба скоро покинут Корею. Сокчун набрал номер Чиён.

Но прозвучало лишь автоматическое сообщение о том, что аппарат вызываемого абонента выключен. Телефон бывшего охранника тоже оказался выключен.

– Только бы не… – пробормотал Сокчун с тревогой в груди.

Он проверил время: до вылета оставался примерно час и двадцать минут. Может, у него получится домчаться в аэропорт до их посадки на самолет.

Сокчун зашел в комнату забрать свой рюкзак. Перед выходом из дома он ввел усыпляющий препарат в вену на руке Чиуна.

Сев в машину, Сокчун завел двигатель и, не медля ни секунды, вжал в пол педаль газа, покидая парковку. Он понесся по шоссе, игнорируя камеры на скорость и знаки, запрещающие выезжать на выделенную полосу для автобусов. Он мчался, обгоняя любую показавшуюся впереди машину. Телефон жены был по-прежнему выключен. Волнение в груди росло с такой же скоростью. Прежнее доверие к Ким Кваннэ разбилось вдребезги.

К счастью, скоростная магистраль была пуста. Выжав максимальную скорость, Сокчун буквально летел без преград. В голове гудело от рассказа Чиуна, погружая все глубже в омут подозрений. Пусть это пока что не подтвержденные факты, но их хватало, чтобы не отпускать жену вдвоем с Ким Кваннэ.

Сокчун перестроился, чтобы обогнать автомобиль впереди. Дорожное полотно немного подмерзло, и колеса слегка заскользили по нему. Он вывернул руль, чтобы избежать столкновения с машиной сбоку, но на этот раз задние колеса заскользили и машину завертело. Самосвал сзади не смог вовремя остановиться и впечатался в машину Сокчуна. Под воздействием удара автомобиль пролетел вперед и столкнулся с барьерным ограждением посередине дороги.

Удар прошелся по всему телу, и Сокчун с трудом разлепил глаза. Перед ним вился дым, лобовое стекло полностью отсутствовало, в нос ударил запах гари, а в ушах стоял оглушающий звон. С трудом подняв голову, он огляделся. На дороге творился хаос: по цепочке столкнулось несколько машин.

В груди и в ногах он почувствовал острую боль. Сокчун постарался прийти в себя. Немного потерпеть, и станет лучше. Только звон в ушах не проходил, боль тоже усиливалась. Силуэты людей за окном медленно растворялись в дымке.

«Времени нет. Надо мчаться в аэропорт», – кричал внутренний голос, но тело не слушалось. Веки отяжелели, глаза закрылись.

Пелена дыма снаружи постепенно проникала внутрь него, овладевая сознанием. Совсем скоро он провалился в зыбкий и бесформенный мир беспамятства.

Глава 4

Глаза с трудом открылись, но прийти в сознание до конца не получалось, видимо, ему ввели наркоз.

Тело не слушалось, словно чужое. Мышцы настолько ослабели, что малейшее движение давалось с огромным трудом. Сделав сиплый выдох, он еле-еле поднял руку к лицу. Потерев глаза, он обессиленно опустил руку. Размытые контуры постепенно становились отчетливыми. Тут он понял, что его руки свободны. Взгляд опустился ниже: кожаных ремней, которые стягивали руки и ноги, больше не было. То Кёнсу резко сел.

Он поднялся с кровати и отдернул шторку на окне. Темное помещение осветилось, заставив зажмуриться. Ноги и спина затекли. Кёнсу вернулся на свое