задрожали мелкой дрожью, в глазах защипало от подступивших слез, но дать им волю я не мог. Иначе расклеился бы. А это недопустимо. Сейчас не время для рыданий и нервных срывов.

На войне некогда вести себя по-человечески. Такова одна из самых страшных ее особенностей.

Я кивнул ровно в той мере, чтобы Мёрфи ощутила движение моего подбородка, и момент слабости миновал.

Двое волков заняли места по бокам от мотоцикла, другие двое резво и бесшумно, будто привидения, упрыгали вперед, а Саня с Баттерсом размеренно бежали следом, в то время как я старался, чтобы больная нога не елозила по земле. Она восстанавливалась после удара, к оцепенелым мускулам понемногу возвращалась чувствительность, но до поры до времени я оставался хромоногим калекой.

С таким обилием заглохших машин набрать приличную скорость было невозможно. Удивительно, что «харлей» хоть как-то пробирался вперед. Медленно и аккуратно Мёрфи подкатила к выезду из гаража, но на улицу соваться не стала, пока из дымки перед нами не вышел волк, ясно давая понять, что прямой угрозы нет.

– Гарри, – окликнул Баттерс.

Я обернулся и принял протянутый им рюкзак. Тот был легким.

Баттерс с ухмылкой кивнул на него.

Я заглянул внутрь.

Там обнаружился человеческий череп. Древний, выцветший, весь в трещинах. Старый друг.

В пустых глазницах зажглись огни цвета угольев походного костра, и череп встряхнулся, будто пробуждаясь ото сна. Почти всю мою взрослую жизнь Боб служил мне верой и правдой.

– О, Гарри, привет! Давненько не виделись!

– Боб! – Несмотря на все, что произошло и происходило, я радостно улыбнулся. – Как ты, чертяка?

– В ужасе! – снова подал голос Боб. – Не пора ли выбрать безопасное направление и дать деру?

– Никак невозможно, – ответил я. – Я на работе. Ты же сам видишь, какое творится безумие?

Мир снова покраснел. На сей раз луч выпотрошил здание чуть дальше к югу, и оно обрушилось, как рушится под натиском прибоя песочный замок, а свет задержался в воздухе, придавая дымке неприятный малиновый оттенок.

Пару секунд мы просто стояли и смотрели в ночь. Никто не издал ни звука.

– Злое колдовство, страшное! – Судя по тону, Боб… скажем так, разволновался. – Такой масштаб я вижу впервые, босс. Повсюду столько силы, что она, боюсь, не выдержит.

– Кто не выдержит? – осведомился я.

– Сама реальность, – объяснил Боб. – Отчасти поэтому туаты и воевали с фоморами. Из-за Балора и его дурацкого глаза.

– Эй, погоди, – сказал я. – Реальность не выдержит? Такое вообще возможно?

– Ну разумеется, – проворчал Боб. – У Вселенной имеется своя структура, верно? А у любой структуры есть свои пределы и критическая точка, по достижении которой происходит катастрофа.

– Значит, когда дракон Ферровакс говорил, что мир треснет по швам…

– Он не шутил, – энергично закивал Боб. – И этот процесс сам себя питает. К примеру, сейчас по городу бегают восемь миллионов перепуганных людей, генерируя все больше и больше энергии. Бери да пользуйся.

Мёрфи вырулила на улицу и свернула на запад. В сопровождении Рыцарей и оборотней я чувствовал себя субъектом президентского кортежа. Признаюсь, весьма непривычные ощущения.

– Итак, чего нам ожидать? – спросил я.

– Хаоса, – отозвался Боб.

– А поконкретнее?

– Ну какая тут может быть конкретика?! Возможно, смертные начнут сходить с ума. Возможно, безумие станет заразным. Галлюцинации, тульпы, спонтанная материализация образов, рожденных человеческим воображением. Изменение формы или сущности людей и животных. Крах законов ньютоновской физики. Проклятье! Возможны даже изменения на квантовом уровне, что приведет к самым невообразимым последствиям, в буквальном смысле! Два плюс два станет не четыре, а, допустим, пять. Как в «Сумеречной зоне». Не знаю. Да и никто не знает. Хаос не поддается прогнозированию, Гарри. На то он и хаос.

В ясном ночном небе громыхнуло что-то, до крайности похожее на раскаты самого обычного грома.

– Понял? – осведомился Боб. – Это барьер между миром смертных и Небывальщиной. Вокруг столько энергии, что он рушится!

Глаза мои полезли на лоб. Грань между так называемой реальностью и обиталищем духов – единственное, что отделяет человечество от всевозможных бесов, демонов и прочих кошмарных существ.

– Этот барьер настолько тонок, что его можно преодолеть?

– Если даже и нет, то скоро истончится, – мрачно пообещал Боб. – Пока что Ферровакс держит эту дверь закрытой со стороны Небывальщины, но ты не представляешь, насколько это неэффективно. Дракон не может вечно сохранять такое положение вещей, не переходя на эту сторону в своей истинной форме, а когда это случится, реальность полностью слетит с катушек.

– Сколько у нас времени? – спросил я. – До рассвета он продержится?

– Такой масштабной конфронтации мир не видел уже много тысяч лет, Гарри, – с неприкрытой тревогой сказал Боб. – Со временем законы магии меняются. Я не знаю ответа на твой вопрос. И думаю, что никто его не знает.

Мёрфи обернулась, посмотрела на меня, на сумку, вновь устремила взгляд на дорогу, а секундой позже сообщила:

– Рука уже не болит. И нога тоже.

– Угу, – хмыкнул Боб. – Это все Мэб.

– В каком смысле? – не понял я.

– Мэб. Готовится к бою. По-твоему, они с Титанией все это время мотались на остров вечной молодости Тир-на-Ног и тренировались друг с дружкой просто так, забавы ради? Свои психические силы Мэб распространяет на всех, кто воюет на ее стороне. И в то же время давит на врагов. – Боб дернул подбородком в сторону оставленной нами территории. – Все, кто идет с той стороны, понимают – не умом, а нутром, – что сунулись в логово хищника и никогда не вернутся домой: шанс выжить невелик, и с каждым шагом они приближаются к смерти.

– Откуда тебе это известно? – спросила Мёрфи.

– Оттуда, что я одно из существ, которых Ее Наикоролевская Мерзлая Задница считает врагами, – ответил Боб с деланым весельем, в котором дребезжали тревожные нотки. – И прямо сейчас шерудит у меня в сознании.

– При этом подлечивая союзников? – хмуро оглянулась Мёрфи.

– Не говори глупостей, – возразил Боб. – Она просто делает так, чтобы вы не чувствовали боли. Притупляет ужас, если его нельзя обернуть в свою пользу, и стимулирует агрессивные наклонности. Допустим, настолько, что женщина, не способная сражаться из-за физических травм, призывает друзей на помощь и отправляется воевать.

– Ну да, – съязвила Мёрфи, – без влияния Мэб я поступила бы совершенно иначе.

Я наскоро провел мозговую инвентаризацию и понял, что хмурю лоб:

– В таком случае почему на меня она не влияет?

– Ты же Зимний, чтоб тебя, Рыцарь! – раздраженно покосился на меня Боб. – Мэб постоянно на тебя влияет. Смирись.

Снова покраснело небо, заскрежетал металл и загрохотал бетон. Из-за обилия пыли я не знал, что обрушилось на этот раз. Видел только рассеянный свет луча, да еще заметил,