Рина могла поклясться, что раньше позади театра и вокруг него была довольно густая городская застройка, но прямо сейчас, хотя это все еще был центр города, ни одно здание не мешало Опере быть единственным памятником архитектуры, фоном которому служил по-осеннему огненный парк.

Рина прошла через искусственное озеро по мосту, где уже было полно народу – в основном мужчины. Они, видимо, не слишком интересовались мероприятием, но зато почти все заинтересовались Риной, и она пару раз споткнулась о подол собственного платья, пока проходила мимо них. Ей было неловко, но, с другой стороны, она понимала, что производит нужный эффект.

Вблизи Опера оказалась по-настоящему огромной. Рина разглядела жутковатые кричащие скульптуры на фронтоне – женские головы с раскрытыми ртами, наверное, символизирующие певиц.

Вокруг башенок и центрального барабана водили хороводы позолоченные статуи с музыкальными инструментами в руках, колонны у входа были словно каменный лес, в тени которого Рина сразу же озябла, покрывшись мурашками.

В главном фойе она едва не закашлялась: там оказалось сильно накурено, а еще приторно пахло живыми цветами, почти превратившими вестибюль в оранжерею, и духами сотен женщин. Все это смешивалось в амбре, которое легкие не хотели в себя впускать, так что Рина затаила дыхание и, миновав гардеробную, автоматы с веерами и толпу блистательных дам с молоденькими дочерьми, направилась к центральной лестнице, расходившейся в три стороны.

Благодаря маминой работе Рина знала, как устроено большинство театров, и, даже если внешне этот был изменен, его внутреннее устройство осталось типичным, и Рина уверенно направилась на самый верх, в большой репетиционный зал, к которому примыкали гримерки. Мама любила называть их по-старинному – артистическими уборными. В этом словосочетании она видела особый шарм. В репетиционной была отличная звукоизоляция, и наверняка участницы Проб сейчас распевались там перед выходом на сцену.

Пройдя по едва освещенному старинными светильниками коридору с буфетами и поднявшись по еще одной лестнице, Рина поняла, что была права: она услышала разрозненное пение. Схватившись руками в кружевных перчатках за позолоченные ручки двойных дверей, толкнула их и вошла в зал.

Здесь было не меньше двух десятков хорошеньких девушек в вечерних нарядах. Они распевались, наносили пудру, взволнованно ходили из угла в угол, повторяя слова. Кто-то рыдал, и его утешали. Кто-то возился с непослушной прической, из которой выпадали шпильки с розочками. В нос опять ударил резкий запах духов.

Концентрация парфюма и косметических отдушек в репетиционной была такая, что Рина ощутила головокружение. А может, дело было в том, что она волновалась. Или в туфельках на небольшом, но каблуке. Или в том, что с порога ее встретил вопль:

– О нет! Только не это! Это дурной знак, дурной!

Причитала низенькая брюнетка, вцепившаяся в подругу.

– Ты ведь сказала, что все девочки уже зашли! Ну зачем я послушала тебя и загадала на дверь?

– Быстро крутись три раза через левое плечо! – скомандовала подруга. – Вот так, все, теперь неудача прошла мимо. И поцелуй свой амулет.

– Но я только что губы накрасила!

– Целуй, дуреха! Или хочешь, чтобы голос прямо на сцене пропал?

Рина невольно улыбнулась, вспомнив, что театр – это мир суеверий.

«Поверить не могу, что я здесь», – думала она.

Остальные девушки были слишком взволнованы, чтобы обращать на нее внимание, но те, кто все-таки заметил, бросали длинные испепеляющие взгляды, от которых Рина готова была провалиться на месте. Ей хотелось спрятаться за кулисами, сбежать, нырнуть под одеяло в комнате кузины и не высовываться оттуда.

Но когда она взглянула в очередное зеркало, на нее в отражении смотрела вовсе не невзрачная Катрина Шегри, а юная копия Дины Ларум – прекрасное неземное создание в светлом платье, с венцом из лавандовых цветов и жемчужных нитей в волосах, спускающихся темными локонами по кружеву на спине в облако шифоновой юбки. Драгоценностей на Рине почти не было, не считая скромных сережек, потому что ее красота и без того ослепляла.

«Если они так злобно зыркают, значит, работает, – пыталась она себя подбодрить. – Они считают меня соперницей».

– Простите, – обратилась Рина к одной из девушек. – Вы не подскажете, кто здесь составляет список участниц?

Девушка смерила ее взглядом с ног до головы, фыркнула и отошла в сторону.

– Ты опоздала на две недели, милочка, – сказала другая девушка, похожая на мак в своем пышном алом платье. Рубины на ней так и сверкали. – Новенькая, да? Думаешь, сюда можно заявиться с улицы? Сначала проходит предварительный просмотр вообще-то. На сцену перед королем выпускают только тех, кто достоин ему спеть. Так что иди домой, дорогая, выпей чайку. В следующем году попробуешь.

– Девочки, всем внимание! – раздался громкий голос со стороны дверей, от которых повеяло сквозняком.

Рина обернулась и увидела статную женщину лет сорока в темном брючном костюме с высоким воротником, который бабушка Вельма сочла бы слишком смелым выбором, как и прическу – волосы были элегантно уложены волнами, но их подстригли так коротко, что они даже уши не закрывали. На костюме было вышито имя – Яна Аровски.

– Всем, кто уже готов и распелся, спуститься за кулисы. У нас не должно быть никаких промедлений!

Девушки цветной волной из надушенного атласа, шелка и шифона, упругих локонов и блестящих камней, роняя и давя каблучками цветы, помады и шпильки, заторопились к выходу.

Рина собрала всю смелость и обратилась к Аровски.

– Простите! Я бы тоже… хотела… спеть на Пробах. Я не была на предварительном прослушивании, но я очень хорошо пою! Могу исполнить вам что-нибудь прямо сейчас!

Яна посмотрела на нее, приподняв брови.

– Приходи в следующем году, если твое личико не покроется прыщами к тому времени, и обнови гардероб. Что это на тебе? Платье твоей прабабушки?

Модель была, действительно, устаревшая, но Рина выбрала ее нарочно.

– Я хочу спеть сегодня, – не отступала она. – Пожалуйста, добавьте меня в список участниц!

– Мы не делаем исключений для хорошеньких мордашек, – нахмурилась Яна. – У нас есть правила и определен четкий временной лимит для выступлений!

– Тогда не добавляйте меня в официальную программу! – быстро сказала Рина. – Просто поставьте в самый конец! Как дополнительное выступление! Пожалуйста!

Аровски улыбнулась.

– Ах, эта пылкая юность. Послушай, ты красивая девушка и наверняка хорошо поешь, раз так уверена в себе. Вот поэтому я и говорю, что тебе нужно прийти на следующий год. Тогда я поставлю тебя одной из первых в списке. Так у тебя будет больше шансов обратить на себя внимание короля. К концу Проб впечатление смазывается. Все девушки кажутся похожими друг на друга, голоса сливаются.