— Говоришь, познакомить операторов? Я… думаю, это будет трудно. Притащить их… объяснить, в чём дело…

Гедимин мрачно кивнул.

— Психи мы оба.

Он бережно провёл пальцами по твэлу. «Чья это часть? Кто отреагирует?»

Ни один из отчётливо различимых пучков не шевельнулся, но приятное тепло — и на коже, и под рёбрами — усилилось. Гедимин погладил стержни ещё раз, надеясь, что операторы всё-таки не подглядывают.

— А если оно не захочет общаться? — Айзеку всё не давало покоя знакомство «хранителя» с операторами. — Оно же не всем показывается…

Гедимин пожал плечами.

— Тогда не знаю. Я ему не хозяин.

Он убрал руку от твэла и вернул височные пластины на место. Прерывать контакт почему-то не хотелось — а ведь, по уму, следовало бы со всех ног бежать в медчасть и проверяться на эа-мутацию…

— Ну вот, так-то лучше, — проворчал Айзек, оглядываясь на операторскую «будку» и жестом показывая: «Майна!». — А то — «дичь», «бред»… Я бы на их месте обиделся.

Он кивнул на бассейн. Гедимин фыркнул.

— Вот ты с ними и общайся. Вежливый, мать твоя пробирка…

Он осёкся и, забыв о «хранителях», озадаченно посмотрел на Айзека.

— А кто будет там работать? На новых станциях? Вы разделите свой персонал? У переселенцев… откуда у них специалисты?

— Не бойся, у них всё есть, — отозвался Айзек, наблюдая за медленным погружением твэлов. — Это же объекты «Вестингауза». Он и обучает спецов. С января… к декабрю закончат. Первые месяцы будем за ними присматривать…

— Лос-Аламос? — Гедимин вспомнил всё, что слышал об обучении сарматов в Лос-Аламосе, и не сдержал ухмылку. — Под чужими именами?

Айзек махнул рукой.

— Я видел курс. До тебя им, конечно, будет далеко — но со станцией управятся.

Светящиеся ячейки рядами уходили под экранирующие пластины, и в зале темнело — Гедимин уже успел привыкнуть к дрожащему синевато-зелёному сиянию. Подавив желание снова убрать щитки с висков, он развернулся к закрытому шлюзу.

— Десятого позовёшь?

— Естественно, — ответил Айзек. — Без тебя не начнём.

10 ноября 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сразу после неизбежного «просвечивания» считывающим лучом Гедимин опустил затемнённый щиток на глаза — так проще было скрывать волнение. Он встал у стены, поодаль от щита управления, и замер там неподвижным изваянием, направив немигающий взгляд на мониторы. Беспокойная дрожь пробежала по пальцам; сармат сжал их в кулаки и недовольно сощурился. «На каком там запуске, говорил Конар, перестаёшь волноваться? На шестом?..»

До запуска было ещё далеко — на сегодня была назначена только загрузка топлива на свежеотстроенной ИЭС «Сатханга». Сармат смотрел на схему активных зон — концентрические круги, поделённые на ячейки, узкие кольца, составленные из твэлов и управляющих стержней. Все поглотители были опущены до упора, линии, обозначающие защитные поля, налились красным светом, — о безопасности позаботились так, что даже Гедимин не находил, к чему придраться. «Но за пультом мне было бы спокойнее,» — думал он, настороженно щурясь на светло-лиловые комбинезоны операторов. В смене были только филки, никого из Старших; Гедимину это сразу не понравилось, но его никто не спрашивал.

Он остановился у стены справа от герметичного шлюза; слева неподвижно застыли белые экзоскелеты — два «Рузвельта» с символикой «Вестингауза». Рядом с ними стояли двое сарматов в серебристых скафандрах — кто-то из «Сатханги» и Кенен Маккензи, непривычно серьёзный, даже без нелепых украшений поверх брони. Один из экзоскелетчиков повёл стальной «клешнёй» в сторону Гедимина; Кенен сразу шагнул к чужаку и что-то негромко ему сказал. Гедимин уловил лишь обрывки — «соображения безопасности» и «дежурный ликвидатор», но больше экзоскелетчики на него не отвлекались. «Ликвидатор,» — сармат криво ухмыльнулся. «Надеюсь, без этого обойдётся.»

Через несколько секунд вся возня прекратилась, и первую команду старший оператор отдал в полной тишине. Гедимин плотнее сжал кулаки, скрывая дрожь. «Мне бы сейчас за пульт…» — мелькнуло в голове. Одна из ячеек на схеме замигала — загрузочная машина зависла над ней, медленно опуская в канал первую топливную сборку. Гедимин быстро перевёл взгляд на соседний монитор — вместо привычных древних букв «омикрон» и «сигма» на нём были аббревиатуры ЭМИА и ЭСТ, но датчики измеряли то, что полагалось. Вот зажглись первые цифры, — ирренциевые твэлы встали на место, излучение «пошло», — ничего сверх нормы, обычные показания для свежей сборки, не вступившей в реакцию. Ячейка на схеме из белой стала красной, соседняя замигала, — под короткие команды оператора загрузка продолжалась. Гедимин смотрел на постепенно краснеющую схему и едва заметно улыбался. Всё шло по плану, — редкий случай и приятное зрелище…

…Когда старший оператор, отдав последнюю команду, качнулся назад в своём кресле и замер с прямой спиной (Гедимин всем телом чувствовал, как ему хочется на секунду откинуться на спинку и шумно выдохнуть в респиратор), комиссия облегчённо зашевелилась и засобиралась на выход. Зашипели пневмозатворы шлюзовой камеры, Кенен, громко поздравив сарматов с «началом работы первого энергоблока — сегодня, в этот день и час!», жестом поманил к себе Гедимина. Тот, оглянувшись в последний раз на операторов и одобрительно кивнув им (они этого не видели и видеть не могли, но Гедимин не удержался), двинулся вслед за «Рузвельтами». «Второй блок,» — пульсировало в мозгу. «Теперь — второй блок. Потом — „Лоривег“.»

— Отличная работа, мистер Маккензи, — услышал он сквозь шипение закрывающегося шлюза. — Слаженное взаимодействие, каждый жест выверен, всё отработано до мелочей… Не к чему придраться, не так ли? Вы, сарматы, всё-таки созданы для масштабных технологических проектов. Прямо ощущается ваше родство с этой станцией, её механизмами…

Кенен рассыпался в благодарностях, и Гедимин поймал на себе его взгляд — быстрый, недобрый, как будто предостерегающий. Разбираться в тонкостях мимики времени не было — за изогнутым бронированным коридором уже открывался новый шлюз. Блочные щиты управления стояли друг к другу почти вплотную, разделённые лишь конструкциями, поглощающими энергию взрыва, и радиозащитными элементами; главный щит управления находился поодаль — глубоко в гранитной скале, и Гедимин знал, что Айзек сейчас сидит на ГЩУ и, не мигая, смотрит на его