Веро тоже была в заботах. Получив от Королевы коробку с перчатками, она на радостях, что ей было позволено выбирать первой, вытащила все. Долго перекладывала, все перемерила, никак не могла решиться — старалась себе покрасивее выбрать. Но, когда увидела, что Томми, скосив глаз, с интересом смотрит на перчатки в черную сетку, сразу смекнула, какие брать нужно.

А Максимильян тогда с Буржуем сидел. Они оба тогда серьезно, как мужики, сидели. У них на двоих было одно мужское дело: один другого отвезти должен был.

— Лопату надо взять, — нехотя вспомнил Максимильян, — если у Чиваса камень не получится стащить, так, может быть, «Талант» Хорошей где-нибудь в саду отроем.

— Да вроде все уже перекопали, — пожала плечами Королева. — Хотя попробовать стоит, если бы «Талант» кто-нибудь другой нашел, белки бы сразу Росомахе доложили, они ей всей душой преданы, она их столько лет ягодами кормит…

…Отправлялись во дворец уже к вечеру, чтобы к чаю поспеть. Сильно волновались, десять раз отрепетировали, кто что говорить должен. Прощание вышло достойным — немного слез, ободрительная улыбка, никто не давал волю чувствам.

Тут разве что Лошадь немного подвела. Увидев, как Томми спускается в кринолине, щурясь в пол, чтобы со ступенькой не промахнуться, Лошадь упала перед крыльцом на передние ноги и, уронив голову, громогласно затряслась, отчего вся восторженность и сила духа несколько пошатнулись.

Сорока сказала, что тоже поедет.

— Ну, что? Что? Или поеду, или письма обратно отдавайте! Да бросьте, я же никому не помешаю! Если что, под юбкой спрячусь.

…Споры на тему, под чьей юбкой она надумала прятаться, не стихали еще долго по дороге. Лошадь была ей под стать — никуда не спешила, шла с легкой ухмылкой, едва ноги передвигая, но никто не решался ее поторопить. Хотя аж трясло, так прикрикнуть хотелось. Да еще было жалко королевского чая, на который они уже точно не поспевали.

Но, к чести животного, ехать пришлось недалеко. И когда вдали показался замок, а Томми, по-мужски забывшись, задрал юбку, чтобы кроссовку завязать (туфли он надевать отказался, «да и нет у меня таких размеров», растерянно пробормотала тогда Королева), всем стало ясно, что дела в замке нужно как можно быстрее справить.

Замок был роскошным. Не нарочито роскошным, а уютно-роскошным, все на мгновение замолчали, любуясь им издали. Трехэтажный, из светлого камня, с большими окнами и изящной лепниной по фасаду. Перед замком был разбит великолепный парк с фонтанами, и у Хорошей тогда от этой красоты больше всех дыхание перехватило. Прожив всю жизнь с бабушкой в однокомнатной квартире, она до конца не верила, что жилищный вопрос может для нее вскоре так счастливо разрешиться.

Они приближались к чугунным воротам парка по широкой дороге, усыпанной кирпично-оранжевой крошкой. Крошка то и дело попадала под копыта Лошади и сильно кололась. Лошадь, стиснув зубы, терпела сколько могла, но по-идиотски улыбаться перестала.

— Ты, главное, будь все время на стреме, — свесившись с козел, по дороге учил ее Максимильян, — под окнами сторожи. В любой момент бежать придется.

— Нет уж, заранее предупреждайте, — недовольно фыркала Лошадь и поочередно трясла копытами, — я вас караулить не буду. Сороку пошлите, пусть хоть на что-нибудь сгодится.

— Я? — в изумлении вскинула глаза Сорока и была так очаровательна в своем нежелании помогать другим, что на нее просто рукой махнули.

У ворот парка стали расставаться.

Максимильян должен был Буржуя к заднему входу доставить, у Сороки почту там же принимали. Поразмыслив про Хорошую, решили, что ей парадные выходы и входы тоже лучше избегать.

— Вы постарайтесь среди гостей затеряться, — все время настойчиво твердил Максимильян, — как можно меньше обращайте на себя внимания…

Веро, как никто, понимала его беспокойство. И пока все уговаривали Буржуя отпустить, наконец, ногу Принчипессы, она сама не сводила глаз с Томми. Тот уже никого не слышал, достал из кармана зеркальце и долго, придирчиво себя в нем рассматривал. Сколько бы его ни уверяли в обратном, Томми упорно казалось, что оранжевый цвет его полнит.

И Веро невольно подумала, что они еще с Томми намучаются.

И почти сразу же угадала.

…Когда они въехали в парк, то стало понятно, что, хотя к чаю опоздали, к прогулке как раз вовремя успели.

По аллеям прохаживались дамы с кавалерами и с любопытством оглядывали въехавшую в парк карету — уж больно вид у Лошади был вызывающий. Парк был почти без деревьев, только газоны, цветники и фонтаны. Спрятаться было негде, и Лошадь, горделиво распрямив грудь, важно вышагивала по широкой аллее, громко отфыркивалась и всем своим видом бесцеремонно плевала на всю ту знать.

Веро с Принчипессой, припав к окну, жадно рассматривали туалеты гостей. Выходило так, что мода была разная, строгих правил не значилось — у кого-то юбки были до пола, кто-то платья короче носил, но всех объединяло одно: тона были спокойные. Веро посмотрела на себя, потом на Томми, потом на Принчипессу: они со своими яркими платьями и пышными кринолинами выглядели так, словно во дворец три бочонка с краской доставили.

Принчипесса ее опасения разделяла. Прислонившись лбом к окну и протирая его время от времени рукавом, потому что стекло от волнения запотевало, Принчипесса размышляла о том, что с нарядами они перестарались. И даже хотела спасти немного Томми и отодрать у него с корсета алый пион, но Томми так взревел, что она едва успела руку отдернуть.

Лошадь же подумала, что уже всем себя красиво показала, чуть свернула с аллеи, подошла к ближайшему фонтану и подставила голову под струю… Как она потом клялась, ей надо было освежиться.

— Ты! Кобыла!!! Ты мне всех рыбок перепугаешь!

Томми вздрогнул, услышав знакомый голос, подумал, что не хватало им еще Лошади лишиться и решительно, по-мужски распахнул дверь…

Но оттого, кого он увидел перед собой, Томми не углядел, что под ногами. И, наступив себе на подол, будучи лишь временно дамой, а другими словами, не зная, на какую часть тела перенести равновесие, Томми отдал все на откуп природе и вывалился из кареты прямо к ногам Удава.

А Удав всегда обладал даром подходить в нужное время, в нужное место. И так как он сам был на многое способен, то никогда и ничему не удивлялся. Поэтому и странно было, что выдержка вдруг Удаву изменила и, увидев на Томми кроссовки сорок пятого размера, он встал как вкопанный. Стоял так, словно старался в своей голове ноги Томми уложить, а