– Н-наташка? – растеряно и рвано выдохнула я, обнаружив рядом с собой большую палевую кошку с черными кисточками на ушах.

Сердце отплясывало фокстрот, тело замерло в напряжении. Каракал добродушно смотрел на меня и улыбался. Гул мотора коснулся моего слуха, и я в недоумении завертела головой: откуда в этом мире мог взяться автомобиль? Хотя, собственно, что мы вообще знаем о радужном мире, если дальше леса-степи-монастыря-в-снегах нигде не бывали.

Громкое фырканье раздалось рядом и я обернулась к кошке. Каракал больше не улыбался: кошка откровенно смеялась надо мной, и до меня, наконец, дошло – рычание вовсе не рокот машины, а мурчание зверя.

Я невольно рассмеялась, уткнулась лом в лобастую голову и застыла, собираясь с мыслями. Кошка замерла, успокаивающе заурчала, а я, обхватив её за шею, тихо заплакала от усталости и безысходности. Непривычная тишина в голове оглушающей пустотой разливалась в соларе и острой болью отзывалась в сердце.

Осознание того, что в мой родной мир драконов я бы все равно не смогла забрать, не притупляли горе, лишь усиливали его. Жить и знать, что в одной из Граней миров свободно парят возродившиеся магические существа – это ли не счастье?

Истерика подкатила к горлу, и я отпрянула от кошки, судорожно дыша и сжимая обеими руками горло, сдерживая крик. Каракал боднул меня в бок и покачал головой.

– Ш-што? – просипела я, вглядываясь в янтарные глаза и пытаясь понять, что она хочет от меня донести.

Почему-то мне казалось, что это Наташкина кошка, от этого на душе было легко и одновременно грустно: что случилось с подругой после того. Как мы с Вритру взорвали Из-Гранье, я не знала, только надеялась на то, что Зерг сумел спасти и её, и… сестру.

Я нахмурилась. Какое-то воспоминание окольными путями пробиралось в мысли, но не позволяло себя увидеть и осознать. Каракал снова ткнулся мордой мне в живот. Я покачнулась и едва устояла на ногах.

– Ну что? Что ты хочешь мне сказать, дорогая? И вообще, где твой человек? Она ведь жива, правда? – обхватив кошачью морду ладонями, я гладила большими пальцами шелковую шерсть и вслушивалась в себя изо всех сил, надеясь ощутить в себе другую жизнь.

«Пожалуйста, хотя бы один! Боженька, миленький! Пусть они живут! Пусть они будут живы все!» – взмолилась я в отчаянье, смаргивая лица друзей и разноцветные морды драконов, которые расплывались перед глазами от набежавших горьких слёз.

Наташка, Коб-Ор, Зерга, Фелино («Бедный мальчик», – кольнуло что-то в сердце, откликаясь на имя), даже Гримиум и Эдассих стали если и не близкими мне в этом мире, но теми, за которых душа болела и переживала.

Кошка рыкнула и осторожно выбралась из моих слезливых объятий. Облизала свою моську розовым шершавым языком, причем мне тоже досталось. Я фыркнула и замахала руками, отмахиваясь от такой заботы: терпеть не могу, когда живность лижет моё лицо. Отерла физиономию рукавом и завертела головой по сторонам, надеясь обнаружить родник или речушку, на худой конец какую-нибудь лужицу.

«Ага, в степи. Лужицу», – довольно хмыкнул внутри меня скептик, и я замерла в дикой надежде – драконы вернулись! Но нет. Всего лишь мой собственный внутренний голос, которому надоело нытьё. Словно подтверждая мои мысли, каракал игриво лизнул меня в нос и, не дав мне опомниться, стал осторожно, но очень настойчиво тянуть куда-то, прихватив зубами подол рубашки.

– Ну что? Куда? – я оглянулась по сторонам, но не увидела ничего стоящего вокруг. – Куда ты хочешь, чтобы я пошла? Мне… возвращаться надо… – испуганно охнула я, вспомнив, наконец, что это не место, где я помню себя. – Черт! Фелино убил королеву! Черт! Черт! Глупый мальчишка, что же ты наделала! Как отсюда выбраться? И вообще, где я?!

Заслонка рухнула, и память ледяным потоком обрушилась на мой воспаленный разум. И сразу же появилась потребность бежать-спасать-делать. Но тяжелая лапа осадила мои порывы и, выдохнув застрявший в легких воздух, я перевела ошалевший взгляд на кошку.

– Р-р-р-мырм-уя-у, – рассержено выдали мне прямо в лицо и настойчиво дернули за подол.

– Ладно, показывай. Куда ты хочешь меня отвести, – сдалась я и сделала шаг в указанном направлении.

Острые зубы разжались и, довольно фыркнув, каракал повернулся ко мне… хвостом, и неторопливой трусцой побежал в сторону одинокого дерева, тополем на Плющихе торчащем посреди степи.

К моему удивлению дошли мы к тубану довольно быстро, и я расплылась в улыбке, обнаружив возле корней приличных размеров родник. Кошка рухнула в тени ветвей и принялась наблюдать за мной. Я показала ей язык и опустилась на колени возле ключа, одержимая жаждой. Только сейчас, при виде сверкающих на солнце капель, я ощутила, на сколько сильно хочу пить. А еще лучше – занырнуть в какое-нибудь озерцо с головой и понежиться хоть с полчасика в прохладной влаге.

Зачерпывая ладонями, я жадно пила ледяную воду, поражаясь тому, насколько она холодная. Вокруг опаленная солнцем степь, а в тени одного-единственного дерева – по-зимнему обжигающий родник. Напившись, я умылась, разделась до пояса и как смогла обмылась, стараясь, чтобы грязная попадала в озерцо. Довольная и сытая я рухнула рядом с кошкой, прислонившись к ее мягкому боку и задумалась: как я оказалась в этом странном месте и каким образом отсюда выбираться.

– Эй, а ты для чего меня сюда привела, Кыса? – повернув голову и, пихнув каракала в бок, поинтересовалась я. – Воды попить? – спохватившись, я потрепала кошку за ухо и уточнила: – Ты ведь не против, если я буду звать тебя Кыса?

«Сам-мау ты-у кы-ы-са-а…» – раздалось в моей голове и я подпрыгнула, как ужаленная.

– Кыса… Коша! – я обхватила морду зверя ладонями и заглянула в глаза. – Ты что, владеешь мысленной речью? Почему ты молчала? Как Наташка? Она жива? Как ребята? Что с Кобом? Где они все? – вопросы сыпались из моего рта, как горох из дырявой корзинки.

«П-ф-ф-ф… – каракал фыркнул мне в лицо, отстраняясь. – Не мур-р-ч-чи… Человек закр-ры-ы-т… Я гуля-а-ю-у… Хор-р-рошо-у…»

– Почему закрыт? Где она? Наташка в плену? – затараторила я с новой силой, но мощная лапа аккуратно прижала меня к себе, шершавый язык лизнул куда-то в щеку и плечо.

«Ш-ш-ш… Драко-о-ны-ы… Важ-но-у…»

– Драк-к-конов нет, – судорожно вздохнула я, в очередной раз отметив про себя, что превращаюсь в кисейную барышню: любое событие вызывает во мне желание пустить слезу, а то и вовсе пореветь.

«Пмс что ли» – мелькнула мысль и тут же пропала, слизанная кошачьим языком. Хотелось на ручки и платичко. Но реалии тыкали носом в безвыходную ситуацию с требованием найти выход.

«Драко-о-ны-ы… – вновь раздалось в моей голове. – В тебе» – изящные уши с черными кисточками на кончиках раздраженно дёрнулись, словно досадуя на мою глупость.

– Были, – опускаясь на траву, выдохнула я, вытирая слезы, набежавшие на глаза. – Ты же была там, видела все. Драконы погибли. Слишком поздно мы вспомнили, кто мы.

Уткнувшись в колени, я глубоко задышала, возвращая сознанием и боевой настрой на место: сопли и слезы – это не мое от слова совсем. Шашки наголо и вперед на танки – это да, в этом я вся. И неважно, кто передом мной: борьба за справедливость, защита слабого – это святое.

Одно радует, образ закоренелой стервы и рациональной особы держал на расстоянии паразитов, бессовестно использующих тех, кто готов помогать, а потому мои порывы всегда были адресными, а спонтанность хорошо проверенной.

«Вода-а-а… – широкая лапа тронула меня за плечо и подтолкнула в роднику. – Источни-ик… Два источника-у».

Подняв лицо, я поймала янтарный взгляд каракала. Нетерпение вспыхивало золотыми искорками в глубине кошачьих глаз.

– Что – вода? Здесь один источник. Что ты хочешь мне сказать? Я не понимаю, – отчаянно простонала я и вдруг, как обухом по голове, меня накрыло идеей.

«Боже мой, Снежа! Ты идиотка! Виверна не могла погибнуть: она источник и живой, и мертвый! А если… Но почему тогда она молчит и не выходит на связь? Устала? Исчезла? Ушла в Из-Гранье?» – я заметалась по поляне, пытаясь сообразить, куда бежать и что делать. Кошка уселась и принялась наводить красоту, время от времени поглядывая на мои метания и хмыкая в ответ на реплики. Диалог с собой, сумбурный и бестолковый, в конце концов вымотал меня и снова захотелось пить.

Вода… Вода… Вода… Задумчиво потягивая воду из ладоней, я размышляла