– Что с вами, Каванту? – воскликнул Жан, видя, что его товарищ пошатнулся.

– Со мной… со мной то, что я умираю… – пробормотал бедняга, захлебываясь кровью, хлынувшей у него из горла. – Беги, спасайся. Со мной все кончено. Пусть милосердый Бог сжа…

Жан подхватил его на руки и пытался унести.

Увы! Рана была действительно смертельна. Юноша тащил только труп. Авантюрист, добрый и честный, несмотря на свои ошибки, нашел геройский, но безвестный конец.

Молодой Риво, плача от горя и ярости, старался достичь тропинки со своей ношей, как вдруг послышался свист лассо; веревка обвилась вокруг его ног, и он упал на землю, чтобы тут же сделаться пленником своих врагов.

XIV. Храбрая Жанна

Между тем на противоположном скате Жанна со своими товарищами старалась поскорее добраться до густой рощицы, увенчивавшей хребет возвышенности.

Несмотря на раны, затруднявшие движения Серафима, они достигли уже высшей точки, когда двойной выстрел заставил их остановиться, чтобы присутствовать при зрелище, происходившем у подножия холма.

Увы! Эта сцена не представляла ничего утешительного для сердца бедной Жанны. Она видела, как ее брат, в сопровождении Каванту, двинулся к барке, чтобы взять забытые патроны; на ее глазах бандиты опередили их, овладев судном, а несчастный гасконец упал, смертельно раненный. Она следила за тем, как ее брат подхватил на руки верного товарища, пытаясь унести его подальше от неприятелей.

Тут молодая девушка не выдержала. Во время осады «Сен-Жака» у нее не хватало духу выстрелить по человеку; теперь же в ее душе родилась геройская решимость. Сняв с себя карабин, до сих пор бесполезно висевший у нее через плечо, она вернулась обратно, готовая защищать своего Жана до последней капли крови.

К счастью, ее оберегал преданный человек, тот самый Серафим, который за минуту перед тем поклялся молодому Риво спасти беззащитную девушку.

Он понял, что самопожертвование маленькой француженки не приведет ни к чему, и, быстро схватив ее на руки, побежал с нею в лес, несмотря на ее мольбы и слезы. Страшная опасность придала раненому сверхъестественную силу исполнить это.

Под густым навесом деревьев, где они были укрыты от глаз преследователей, индеец опустил на землю свою драгоценную ношу. Жанна предавалась сильнейшему отчаянию. Однако Серафим не стал терять времени на бесполезные утешения и только обменялся несколькими короткими словами с Ильпой.

Когда девушка пришла, наконец, в себя и, понимая, что краснокожий действовал обдуманно, поддавшись какому-нибудь внезапному внушению, хотела расспросить Ильпу и Сари, оставшихся возле нее, она заметила, что индеец скрылся.

Рукуйенка приложила палец к губам и подала Жанне знак следовать за нею. Та машинально повиновалась, не без удовольствия заметив, что Бархат, Изумруд и Золотая Шубка не покинули ее, воспользовавшись близостью леса.

Ильпа прямо повела молодую госпожу в пещеру, вход в которую завалила громадным камнем. Эту тяжелую глыбу едва могли бы сдвинуть с места десятеро человек, тогда как Ильпа справилась с ней одной рукой.

По многозначительной улыбке на губах индианки Жанна поняла, что это место знакомо Серафиму с женой. Тогда, немного успокоившись, девушка стала выжидать дальнейших событий, обращаясь с горячей молитвой к Богу о спасении брата. По крайней мере, Провидение избавило ее от горя видеть Жана попавшим в руки бандитов, и теперь она могла утешать себя надеждой, что исчезнувший индеец пошел за ним, чтобы привести его в безопасное убежище, где находились они в эту минуту.

Между тем Магалиао со своей шайкой оттащили пленника подальше от места его поимки.

План мулата был очень прост. Жан Риво был хорошей добычей во всех отношениях. Действительно, удерживая его в плену, можно было надеяться, что девушка, лишенная опоры, вернется на старое место, где стоял корабль, или попадет в руки подчиненных Магалиао, которых он собирался выслать на поиски за ней.

Впрочем, зная о существовании Жанны, атаман разбойников не догадывался об ее поле, так как она из предосторожности продолжала носить мужской костюм. Таким образом, сестра пленника была в глазах бандита не более как вторым заложником, и он мечтал получить богатый выкуп от семьи молодых людей за их освобождение. Конечно, то была смелая мысль и рискованная затея.

Место настоящей стоянки регатоэс лежало не далее пятидесяти миль от бразильского города Макапы. Значит, один из пароходов, делающих рейсы вниз и вверх по течению Амазонской реки до слияния последней с ее притоком Мадейра, мог очень легко наткнуться на шайку, тащившую с собой пленников. Однако сеньору Магалиао был слишком хорошо знаком этот край, который он исходил много раз вдоль и поперек.

Он знал, что в ту пору года, изобилующую сильными наводнениями, по окончании зимы навигация по великой реке совершается лишь с величайшей осторожностью, а это сильно замедляет движение пароходов, заставляя их делать более или менее продолжительные остановки. Что же касается индейских племен, то они также пережидают период наводнений.

В настоящее время после 15 марта можно было ожидать начала половодья, которое еще не наступало.

На этом основании бандиты были пока ограждены от всяких непрошеных встреч и могли успеть припрятать своих пленных в какое-нибудь недоступное убежище, чтобы торговаться оттуда относительно суммы их выкупа.

Кроме того, если бы явилась необходимость ускорить события, от несчастных можно было легко отделаться.

Последнее обстоятельство и заставляло Магалиао серьезно призадуматься.

Его власть над своими сообщниками была крайне сомнительна, и он питал мало надежды, что они добровольно согласятся действовать согласно хитрым планам своего атамана. Очень могло случиться, что бандиты, более падкие на удовольствие мщения, чем на соблазн богатой поживы, и, кроме того, давно раздраженные против своих пленников, безотлагательно потребуют их казни со всевозможной утонченной жестокостью.

В настоящем случае так и вышло.

Злодеи, бесчеловечно искалечив труп несчастного Каванту, стали настаивать с громкими криками, чтобы им выдали Жана Риво.

Юношу крепко связали и тащили через кустарники до покинутого становища индейцев. От бывшей деревни дикарей оставалось лишь несколько жалких, полуразрушенных мазанок, земляные стены которых, покрытые трещинами, крошились при малейшем прикосновении.

В одну из таких покинутых хижин бросили бедного Жана, освободив ему только правую руку, чтобы он мог брать и подносить ею ко рту чашку с отвратительным кашири, поставленную поблизости его караульными.

Магалиао, действительно, успел выиграть время, занимая своих сообщников лживыми россказнями и несбыточными обещаниями.

По его словам, Жан со своим «братом» были сыновьями богатого французского купца из Пары, который, конечно, заплатит богатый выкуп за своих детей.

Мошенник отлично знал,