Возвратившись к жизни и придя в себя на барке, уносившей его по реке, рукуйен увидал вокруг только дружеские лица. Сначала он очнулся от слез любящей Ильпы и маленького Сари, осыпавших его самыми горячими ласками.

Тут индеец улыбнулся; он ожил, думая, может быть, что видит чудный сон, или воображая себя в раю Тупана – всемогущего и справедливого божества, не оставляющего без награды ни одного доброго дела. Он хотел приподняться, но не мог сделать никакого движения от боли; его раны опять раскрылись, и новый обморок последовал за первым. Придя в сознание, Серафим выказал себя кротким, как ягненок, и послушным, как собака. Узнав от Ильпы о благодеяниях Жана и его сестры, он в свою очередь рассказал своей подруге о том, что сделал для них. А так как он спас своих благодетелей, то они были обязаны сделать то же, вырвав его из когтей смерти.

Краснокожий беседовал с белыми при помощи своей жены и в особенности Сари, которые сделались вполне удовлетворительными переводчиками, так что он мог поддерживать долгий и подробный разговор. Через несколько дней он был уже в силах оказывать им драгоценные услуги, отмечая опасные места и более выгодные или более надежные пункты остановок.

Между тем плавание становилось с каждым днем все затруднительнее: по мере удаления от устья путешественники теряли драгоценное подспорье в виде морского прилива, который до сих пор помогал им в безветренное время преодолевать силу течения. Сверх того, кашуэры умножались, а узкие каналы задерживали ход или заграждали дорогу пловцам. Много раз Жан и Каванту были вынуждены грести целыми часами, чтобы подвинуться вперед на каких-нибудь несколько сотен морских саженей.

Таким образом, не предвиделось конца этому долгому и утомительному путешествию.

Вдруг профиль берегов изменился. С левой стороны от путешественников архипелаг, который они объезжали по одному из рукавов, оканчивался, и водное пространство расстилалось вновь необъятной равниной, а правый берег чуть виднелся на горизонте; левый берег, огибаемый ими, стал подниматься рядом обрывистых утесов громадной высоты, срезанных так ровно, что они походили на подножие какой-то горы, снятой киркой или пилой Титана – сына Земли, желавшего дать дорогу восхитительной реке, простиравшейся до этого вертикального спуска. И еще более странная вещь: в этой великолепной траншее выше двухсот метров открывался проход, наподобие норвежских или исландских фиордов, где едва могли бы пройти две лодки рядом, между такими высокими и гладкими стенами, что его можно было сравнить с туннелем без свода.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула Жанна перед этим зрелищем, приведшим ее в восторг.

У всех вырвалось то же восклицание, исключая Серафима с Ильпой, слишком привычных к подобным картинам.

Но вдруг иной крик вырвался у пловцов.

Лодка дрогнула от внезапного удара. Пуля оцарапала мачту и пробила парус странным мягким звуком. Жан обернулся, догадываясь о происходившем.

– Ложитесь все! – скомандовал он тоном, не оставлявшим более никаких сомнений.

К счастью, кормовая часть судна была достаточно высока, чтобы защитить сидевших в нем. Каванту, который стоял на руле, повернул барку кормой к неприятелю.

– Мошенники! – проворчал он глухим голосом.

– Поворачивайте в проход направо! – снова скомандовал Жан. – Я берусь держать их на расстоянии.

Действительно, позади них, на необъятном просторе широкой реки, шли на веслах три другие лодки, также поворачивавшие из архипелага узким каналом, параллельным тому, по которому плыли беглецы. Бандиты напали на след бежавших и, зная лучше местность, сумели найти путь, менее загражденный порогами, что позволило им наверстать потерянные труды и время.

Тем не менее барка была еще далеко впереди, и, развернув весь парус, пловцы увеличили расстояние, отделявшее их судно от передней лодки преследователей. Но надо было опасаться, что, попав в узкий пролив между утесами, барка потеряет возможность пользоваться ветром. Все равно тут было единственное спасение.

Барка вошла в проход, гонимая сильным ветром, дувшим с юго-востока, и благодаря глубокой воде могла быстро скрыться из вида неприятеля.

Стоя на коленях на скамье внизу лодки и предварительно передав руль Серафиму, который теперь достаточно окреп, чтобы поддерживать барку на фарватере, Жан с Каванту одновременно навели карабины в ту сторону, откуда ожидали врагов, и готовились выстрелить по первой лодке, едва она появится у входа в гранитный коридор.

Но ни одна из них не показывалась.

– Что это значит? – спросил гасконец, нахмурив брови, с выражением беспокойства в чертах.

И он прибавил с оттенком ужаса в голосе:

– Уж не попали ли мы в западню? Что, если отсюда нет выхода?

К несчастью, он угадал. Громадная трещина кончалась закругленной выемкой, образовавшей бухту. Тут останавливалась линия утесов. За нею шел ряд лесистых холмов, известковые основания которых беспрестанно омывались более свободными волнами Амазонки.

И в ту минуту, когда барка входила в это подобие озера, пловцы увидели три лодки, появившиеся с левой стороны.

– Мы пропали, – сказал, растерявшись, Каванту, опуская свое оружие.

– Нет еще, – геройски возразил Жан Риво.

И он приказал индейцу править прямо к берегу.

Молодой человек действительно заметил подобие узкой тропинки, извивавшейся по склону холма, чтобы исчезнуть под деревьями.

– Можешь ты идти? – спросил он Серафима.

– Попробую, – храбро отвечал индеец и, поднявшись с трудом, высадился на берег со своими товарищами.

– Теперь, – продолжал молодой человек, – ступайте скорее на эту вершину и укройтесь под деревьями. Серафим с Ильпой проводят тебя, Жанна; надеюсь, им знакома эта местность. А мы с Каванту задержим здесь мошенников настолько, чтобы вы успели дойти до рощи; там мы присоединимся к вам.

Оспаривать это приказание было некогда. Жанна с тоской в сердце, со слезами на глазах обняла брата.

– Ильпа! – сказал Жан молодой женщине. – Передай твоему мужу, что в благодарность за то, что мы сделали для него, он должен, если возможно, спасти Жанну.

Индеец как будто понял значение его слов по одной интонации. Он поднял глаза к небу, прижал руку к сердцу, указал молодому человеку на его сестру и другим еще более выразительным жестом как будто подтвердил торжественную клятву.

– Ну теперь, Каванту, давайте действовать вдвоем! – крикнул неустрашимый юноша.

Гасконец встал рядом с Жаном, и они оба, прицелившись, ожидали, пока нападающие подплывут к ним на выстрел.

Оба карабина грянули разом и свалили двоих бандитов.

Одна из лодок, лишенная рулевого, понеслась по течению.

Вдруг у Жана вырвался крик горести.

– Что с вами? – спросил Каванту.

– А вот что… У меня нет больше зарядов. Патроны остались на барке.

– Пойдем за ними! – воскликнул гасконец.

Слишком поздно! Одна из лодок поравнялась