— Отчего я Наумовой не вижу?..

Благодаря этому случайному вопросу роли Наумовой были возвращены, хотя прибавки ей все-таки не дали.

Из числа многих поклонников Надежды Алексеевны особенно отличался ухаживанием Александр Андреевич Колосов, в то время блестящий молодой кавалерист, постоянно сидевший в первом ряду во время спектаклей, в которых участвовала молодая актриса. Ухаживанье его было долгое и деликатное; он каждый раз стоял у театрального подъезда, был чрезвычайно внимателен и ни разу не позволял себе ни одной оскорбительной любезности. Напротив: однажды, когда один из его товарищей сказал Надежде Алексеевне какую-то пошлость, Колосов немедленно вступился за девушку, и чуть было не произошла дуэль; так по крайней мере говорили в то время, и слухи эти, конечно, дошли и до Надежды Алексеевны. Дуэль, впрочем, не состоялась, так как оскорбивший девушку просил извинения. Надежда Алексеевна заметила своего рыцаря и изредка дарила его взглядами, от которых душа кавалериста уходила в пятки, и Колосов влюблялся все более и более. Но Александр Андреевич все еще не мог попасть в дом к Наумовым; даже на первую просьбу его приехать к Надежде Алексеевне с визитом ему отвечали отрицательно. Это, конечно, еще более подзадорило молодого человека, и он дал себе слово добиться позволения бывать у нее.

Месяца два спустя после первой просьбы, Колосов как-то встретил Надежду Алексеевну на улице; он подошел к ней и снова просил позволения бывать у нее.

— К чему? — усмехнулась Надежда Алексеевна.

— И вы еще спрашиваете, Надежда Алексеевна? Стыдно вам, — проговорил мягким, нежным голосом Александр Андреевич, робко взглядывая на девушку.

— Я знаю, вы ухаживаете за мной, мосье Колосов, но ведь за мной многие ухаживают! Что же из этого?

— Не говорите таким тоном… Я не ухаживаю, я…

— Вы все шутите!.. — перебила девушка.

Тогда Колосов заговорил о своей любви. Он говорил страстно, нежно, увлекательно. Он ничего не ждал, только просил одного: не отталкивать его.

Наумова слушала это признание молча, прикрыв длинными ресницами опущенные глаза, и, когда Колосов кончил, вскинула их на него и сказала:

— Верю, но я вас не люблю! Сделайте так, чтобы я вас полюбила, и тогда…

Она не докончила и, оставив Колосова на улице, скрылась в подъезде.

Прошел год. Молодая девушка стала больше обращать внимания на своего влюбленного рыцаря и, заметив его трогательное постоянство, пригласила его бывать у нее. Колосов стал каждый день ездить к Наумовой и держал себя там удивительно скромно: он очень робко говорил о своей привязанности, не требуя ответа, и просиживал вечера, рассказывая анекдоты и играя в дурачки с Лизаветой Петровной. Уходя, он просил позволения быть в следующий день; обыкновенно ему его давали, и он уходил веселый. Даже Лизавета Петровна, при всей своей недоверчивости, успела полюбить Колосова и нередко говаривала дочери:

— Кажется, добрый человек, Надя; на других не похож! Ты, Надя, счастливица! Выйдешь за богатого и хорошего человека замуж!

— Не в богатстве, мамаша, сила… любит ли он?..

— Полно вздор-то городить! Без богатства замужем не ахти какая малина! А что любит — разве не видишь? Видишь сама: ездит и на содержание не просит?.. Между ними это редкий человек…

Прошло еще несколько времени. В один из вечеров Александр Андреевич снова заговорил о любви и просил категорически ответа. Надежда Алексеевна грустно поглядела на Колосова и сказала:

— Что ж я вам отвечу?.. Нет, Александр Андреевич, не бывайте у нас, я вас не люблю…

Колосов осовел.

— Нечего, нечего… — прибавила она. — Не люблю и только, что делать?

Александр Андреевич совсем растерялся, и слезы показались на его темных глазах.

— Не бывайте лучше у нас. И вам тяжело будет, да и мне невесело… Не будете бывать, — забудете!.. Прощайте же, мой бедный рыцарь! — полушутливо, полусерьезно сказала Надежда Алексеевна и ушла в свою комнату, оставив Колосова одного.

Александр Андреевич уехал от Наумовой влюбленный более прежнего. Образ красивой девушки преследовал его везде и преследовал до того, что в голову Колосова забежала даже шальная мысль, в случае крайности, жениться, испробовав, конечно, прежде все средства, чтобы сделать из Наумовой любовницу… Молодой человек все же не мог забыть, что он записан в седьмой книге, а она дочь дворецкого. Уже Колосов, по-видимому, приближался к цели, бывал у Наумовой, понравился матери и ждал только какого-нибудь удобного случая вроде ужина с шампанским, как вдруг его просят не бывать!

В тот же день в ресторане Александр Андреевич встретил товарищей, которые за шампанским поздравляли его с победой над такой замечательной красавицей и спрашивали:

— Дорого дал? Сколько положил на ее имя? Где наймешь ей квартиру?

Колосова бесили эти расспросы. Он отвечал, что все эти слухи — сплетни, однако категорически не опровергал их и улыбался очень двусмысленно, и дал себе слово добиться Наумовой, хоть бы пришлось и жениться.

В то время Колосов был еще молод, богат и еще не изучил хорошо науки жизни; в то время он только проедал и пропивал свое состояние, прожигая жизнь; только впоследствии он сумел пожинать плоды с «посеянного», как несколько лет позже Колосов называл свое истраченное состояние.

«Она будет моей во что бы то ни стало!» — решил Колосов и продолжал бывать везде, где только мог встретить Надежду Алексеевну; насмешки приятелей еще более раздражали его, а равнодушие девушки доводило его до бешенства. Впрочем, он и тогда уже умел скрывать под маской любезного выражения свои чувства и на вопросы своих знакомых о Наумовой всегда отвечал с тактом.

Он знал, что девушки любят постоянство, и играл на этой струне. Колосов не ошибся. Замечая его везде, Надежда Алексеевна сочла его преследование за рыцарскую любовь и стала сама привязываться к нему. Она еще никого не любила, и первая любовь развилась полным, пышным цветом. Она полюбила полно, безотчетно, со страстью впервые любящей девушки.

В один весенний вечер Надежда Алексеевна, увидав Колосова в Летнем саду, сама подошла к Александру Андреевичу, увела его в боковую аллею и, крепко стиснув ему руку, сказала ему страстным, задушевным шепотом, так часто трогавшим зрителя в театре:

— Я люблю тебя! Я люблю тебя, мой милый!

«Наконец-то!» — подумал Колосов и готов был броситься сейчас же обнимать девушку, с покорным видом теперь стоявшую перед ним, если б они были одни; он сдержал бешеный порыв, и только самодовольная улыбка скользнула по его губам.

Скоро у Наумовой явился экипаж, хорошая квартира, дорогие платья, безделки, брильянты; ее, как райскую птичку, лелеяли в роскошно