– У тебя чего, мозгов нет? – сурово уточнил он у паренька. – Жить надоело?

Он сочувственно покосился на водителя – мужичка средних лет, выскочившего из машины и схватившегося за сердце, с трудом избежал его объятий, вытащил из-под машины самокат, вручил пареньку, потиравшему предплечье, за которое его и выдернули с дороги, а дождавшись торопливого знака светофора, разрешившего ему наконец-то удалиться от такого нервного места, каким оказался этот самый парк, быстро направился к своей машине.

Ну, он так думал, по крайней мере. Ровно до того момента, пока не перешёл дорогу и чуть не столкнулся с… Мариной.

Она стояла практически у перехода, всего-то в нескольких шагах, широко раскрытыми глазами смотрела на дорогу, и, кажется, видела что-то такое страшное…

– Марина? Марина! У вас что-то случилось? – Иван озадаченно остановился прямо перед ней, ничуть не помешав этому странному взгляду, направленному куда-то, явно не на него… У Ивана вообще возникло впечатление, что она его не сильно-то и заметила.

– Марина, с вами всё в порядке? Марина! – Иван вдруг сообразил, что это состояние шока, что-то похожее на ступор.

– Да что ещё за ерунда такая? – пробормотал Иван, осознавая, что обойти её стороной и уйти будет явно как-то неправильно:

– Марина, давайте-ка мы отсюда чуточку отойдём, ладно? Марина, мы проходу мешаем. Пошли-пошли.

Она послушно сделала несколько шагов, а потом кто-то сильно задел её, толкнув в плечо, и Марина ойкнула, и сфокусировалась на Иване, тут же уставившись уже на него. Причём, почему-то с таким ужасом, что ему аж неловко стало.

– Марина?

– Ты в порядке? В порядке, да? – она даже за руку Ивана схватила, и он недоуменно кивнул.

– Да, всё нормально. А что? Ааа, ты этого дурачка видела, который чуть под машину не попал? Он цел, всё хорошо. Эээээ, хорошо всё! Марин, да что вы плачете? – Иван, после первого изумления, вспомнил, что они вообще-то на «вы», а потом обнаружил, что Марина плачет.

– ПЛАЧЕТ? Да я скорее мог поверить, что она ринется как комета через дорогу, выдернет того мальчишку одной рукой, второй небрежно остановит несущуюся тачку, потом так же с двух рук надаёт подзатыльников пареньку и накапает валокордина водиле, – думал опешивший Иван, как большинство мужчин, женские слёзы не понимавший, и чего с ними делать, толком не разумевший.

– Эээээ, Марина? – мимолётно ему пришло в голову, что это самое имя ему после сегодняшнего дня сильно разонравится – вон он сколько раз его произнёс и всё как-то без нормальной реакции.

Марина только рукой махнула. В настоящее сегодня она вернулась едва-едва, словно по кускам выволакивая себя из того дня, когда вот так же торопливо перешла дорогу, потому что Витя говорил с приятелем по телефону и притормозил у пешеходного перехода. Только тогда она сама обернулась, весело прокричав ему, чтобы он догонял.

Потом она столько раз казнила себя, что поспешила! Может, успела бы сама выхватить того малыша? Может, успела бы дёрнуть на себя Виктора, пусть бы он и сломал бы себе что-то, но остался бы жив! Но она стояла на другой стороне дороги и видела, как он выкинул из-под колёс мальчишку, а сам… Сколько же раз она вспоминала это, сколько просыпалась с криком! Она так и не смогла вспомнить, как оказалась рядом, не помнила, что выла, как собака – это уж потом сказал тот самый Витькин приятель, с которым так и не успел закончить разговор её жених. Витин телефон потом кто-то вложил ей в руки, пытаясь отвлечь от врачей Скорой, и от того, кому они уже никак не могли помочь.

Нет-нет, она старалась. Честно. Были родители. Её и Витины. Был младший Витькин брат, которого она за шкирку «поступила» в ВУЗ, вкалывая как безумная, чтобы помочь оплатить его учёбу.

Да-да, конечно, надо было обратиться за помощью, только вот что же делать, если не помогали ей эти беседы с психологом, к которому её чуть ли не силой привёл отец!Зато, она сама нашла, что именно помогало – работа, так, чтобы голову поднять некогда было, чтобы от усталости размывалась окружающая действительность, животные, которым она помогала везде, где их видела… А ещё – ещё уверенность. Уверенность в том, что самое страшное она уже видела и пережила. Наверное, пережила.

Чужие проблемы она форсировала как танк! Что там ссоры – разводы – делёжка имущества -проблемы на работе – подростковые кризисы детей коллег – их же поступление в вуз – разногласия знакомых с родителями – её собственная шляпа-сестра, собирающая всех ушлых парней на своём пути?Что значит всё это по сравнению с той проклятой дорогой, убившей Виктора? Что значат слёзы, капающие на руки, которые помнят, какая горячая может быть кровь? Какая ей разница до пустяков, когда она так и застыла там, в том времени? В той проклятой осени, которую она теперь видит даже посреди солнечного июня?

Она очень старалась выбраться из проблем. Так старалась, что вытягивала как безотказный буксир всех окружающих, находя в этом облегчение и радость. Какие там проблемы нельзя решить? Пока человек жив, возможно всё! Всё возможно для неё, только бы убежать подальше, не вспоминать, не думать о том, что утягивает назад!

Если бы ещё это было возможно… только вот, эта проклятая память догоняет и бьёт без промаха, навылет!

Марина с усилием сообразила, что сидит в машине Ивана и тупо смотрит на приборную панель, а сам Иван уже несколько раз предлагает ей воды…

– Зачем? Зачем он мне эту бутылку даёт? – мысли были холодные, медленные, как засыпающая от заморозков вода, откуда она когда-то добыла уже почти утонувшего Фарлафа. Она не прибила мужика, который не давал животному выбраться на берег только потому, что надо было согреть почти заледеневшего кота… Интересно, что подумал тот громила, когда на него налетела фурия? Да, фурией быть проще, даже замерзающей…

– Марина! Да приди в себя! – Иван решительно вылил себе на ладонь воду и плеснул в лицо Марины, секундой позже ужаснувшись своему действию.

Правда, неожиданно это помогло. Бледная и совершенно заплаканная Марина, как-то взбодрилась.

– Что вы делаете? – недоуменно спросила она.

–Сам не знаю, – откровенно ответил Иван. – Наверное, пытаюсь вас привести в чувство.

– Я в нём, то есть в чувстве. Даже слегка перебор… как я в нём… – Марина помотала головой и вытерла лицо, озадаченно покосившись на перемазанную тушью ладонь. – Ой, мамочки! Тушь! Отвернись немедленно!

– Уфффф, неее, я никогда женщин