Киёсэ, вероятно, ощутил уверенность Какэру. Поравнявшись с ним, он сказал: «Притормози», будто успокаивая лошадь.

– Подожди, Какэру. Ты сможешь делать все что хочешь после того, как мы пройдем отметку в десять километров.

Если он сделает рывок слишком рано, то нарушит свой режим бега. Какэру кивнул и, не меняя темпа, продолжил контролировать скорость.

Как только они миновали железную дорогу и увидели отметку в десять километров, ребята из первой группы ускорились, как и ожидалось.

Третьекурсник из Кикуи и капитан команды Тотая сделали рывок. Все остальные, кроме Какэру и Киёсэ, начали отставать.

Какэру держался прямо за двумя лидерами, которые соревновались друг с другом, используя их как щиты от ветра. Пробежав около пятисот метров, он тихонько сказал: «Я вперед». Киёсэ без слов кивнул.

Какэру обогнал бегунов из Кикуи и Тотая, оббежав сбоку от центральной линии, а дальше двигался уже в своем ритме. У него не было ни времени, ни желания оглядываться назад, но звука удаляющихся от него шагов было достаточно, чтобы понять: он вырвался вперед и теперь держался на четвертом месте.

«Как же приятно. И ветер, который свистит в ушах, и дорога, по которой я ступаю, в это мгновение они мои. Пока я бегу вот так, этот мир принадлежит только мне».

Сердце было горячим. Он чувствовал, как кровь приливает к кончикам пальцев. Чувствовал тяжесть, хотя было слишком рано. Он должен был изменить свое тело. Как проворный дикий зверь, который бежит по лугу, не зная усталости. Как серебристый свет во тьме.

На повороте с отметкой «11,2» Какэру повернул так чисто, словно автомобиль нового поколения идеальной обтекаемой формы. «Замедление – это грех. Все, что у меня есть, я делаю ради бега».

Иванки, который немного опережал Какэру, был уже в зоне досягаемости.

Увидев, как Какэру легко ускоряется, Киёсэ был в восторге.

«Покажи мне это. Покажи красоту тела, рожденного для бега.

Тело, которому не страшна обида или зависть. Будто некое другое существо. Как сильно он отличается от меня, ограниченного гравитацией и с трудом обеспечивающего себя кислородом».

Киёсэ еле удавалось подавить в себе желание закричать. Как он и думал, такое под силу только Какэру.

«Только ты способен на такой бег. Какэру, ты единственный, кто может подстегнуть меня и показать мне новый мир».

Он хотел бы догнать Какэру, но его травмированная нога могла дать о себе знать в любой момент. Поэтому он просто подстраивался под темп ребят из Кикуи и Тотая. Сейчас они оба изо всех сил старались справиться с изумлением из-за того, что их обогнал Какэру, даже несмотря на их рывок. Как это отразится на ритме бега в парке, где есть подъемы и спуски? Единственная тактика, которая оставалась у Киёсэ, – сохранить силы и рискнуть в конце. У него больше не было возможности оглянуться.

Но он все чувствовал. Восьмерка, бегущая за ним, точно заметила, как Какэру оторвался. Он уверенно мог сказать, что они были взволнованы, смотря на этот ослепительный бег.

Дзёдзи увидел Какэру на повороте. У него было то же выражение лица, что и на обычной пробежке: дыхание ровное, ни намека на усталость.

«Но вот глаза другие», – подумал Дзёдзи.

Черные глаза Какэру светились радостью. Это была радость от бега.

Какэру, вероятно, не знал, какое у него лицо во время соревнований. Дзёдзи почувствовал зависть и обожание одновременно: «Смогу ли я бегать так же просто, как Какэру? С такой же легкостью и свободой. Я тоже хочу бегать, как Какэру».

Никотян застонал, когда Какэру проследовал мимо него: «Я и не думал, что он так умеет. Каким же быстрым он может быть, когда выкладывается на полную катушку? И этот блеск в его глазах… Просто ослепителен. Какэру – живое доказательство того, что избранные существуют. Но я дойду до конца. – Никотян втянул воздух в легкие, которые уже кричали от боли. – Я не могу позволить себе отстать от Какэру в своем желании бежать».

Ребята в форме Кансея с Какэру во главе были связаны страстью и силой и, подобно созвездию, сияющему в ночном небе, образовывали единую композицию, которая стремилась к финишу.

Ханако обустроила местечко на газоне, а затем поспешно двинулась в сторону трассы, проходящей по парку. Возле финишной черты толпились группы поддержки каждой команды. Двойная или даже тройная стена зрителей ожидала появления бегунов. Стало так шумно, что даже птицы упорхнули с деревьев.

Примерно в пятидесяти метрах от финиша Ханако наконец нашла брешь в толпе. Извинившись, она просочилась через нее и встала в первый ряд. Так как на ней была фирменная куртка Кансэя, зрители догадались, что она из группы поддержки, поэтому любезно освободили ей место.

Ханако посмотрела на секундомер: с начала забега прошло пятьдесят три минуты и тридцать пять секунд.

«Они бегут двадцать километров, так что нужно еще немного времени».

Как раз в тот самый момент, когда она об этом подумала, раздалась волна аплодисментов. Группы поддержки университетов пели гимны и размахивали флагами, приближался самый важный миг.

Из-за зелени деревьев появился первый бегун. Это был чернокожий студент из Сайкё. Следом за ним бежал еще один чернокожий студент, тоже из Сайкё.

– Невероятно, – пробормотала Ханако.

Под рев толпы два иностранных студента пересекли финишную черту. Время первого составило пятьдесят восемь минут и двенадцать секунд, а второго – пятьдесят восемь минут и двадцать восемь секунд. Слово «непобедимый» как нельзя лучше описало бы их физические способности. Ханако забеспокоилась, как там ребята из Тикусэйсо. Аплодируя финишировавшим бегунам, она встала на цыпочки и смотрела на трассу.

В поворот входил еще один бегун. Ханако неожиданно для себя закричала. Она не могла подобрать слов.

Это был Какэру.

Именно Какэру Курахара подошел третьим к финальному отрезку прямо перед финишной чертой.

– На первых местах все равно будут черные бегуны, – так до этого переговаривались зрители, но вдруг подняли волну возгласов, несравнимую с предыдущими.

Ханако что есть сил кричала:

– Курахара-кун! Курахара-кун!

Но, казалось, Какэру ничего не слышит.

Ровное дыхание пронеслось перед Ханако в одно мгновение. Какэру смотрел только на финишную прямую и преодолел последние пятьдесят метров так, словно бежал на короткую дистанцию. Зрители были потрясены его бегом, наполненным упорством и боевым духом.

На площадке перед финишной чертой на мгновение воцарилась тишина, будто здесь прошел святой.

Ханако проверила свой секундомер. Какэру уложился в пятьдесят девять минут и пятнадцать секунд. Иванки финишировал на пять секунд позже. Какэру победил лучшего бегуна Академии Кофу.

Площадь перед финишной чертой загудела:

– Это был Университет Кансэй. Я никогда раньше не видел их в Хаконе.

– А у них, оказывается, есть потрясающий бегун.

«Его зовут Курахара-кун. Курахара-кун, он еще первокурсник». Ханако хотела сказать это всем вокруг. Но времени не было, потому что бегуны один за другим выходили на финишную прямую.

Когда Киёсэ преодолел пятнадцать километров и вбежал в парк, он сделал рывок, как и планировал. Кикуи и Тотай ускорили темп почти одновременно, но он не собирался проигрывать. Когда он разогнался на подъеме, то почувствовал небольшое напряжение в правой голени.

«Черт», – подумал он, но ничего не показал своим видом, даже дыхание не сбилось. Ему конец, если его слабость обнаружат. Сейчас каждая секунда была на счету, не время переживать из-за старых травм.

Киёсэ без колебаний продолжал ускоряться. Музыкальные выступления групп поддержки слились воедино, образуя какофонию. Несколько знакомых лиц из торгового района, казалось, кричали по ходу движения. Однако он ничего не мог расслышать. Бегун из Кикуи был на шаг впереди. Каждый раз, когда подошва кроссовка Киёсэ касалась земли, он чувствовал онемение в голени. Тем не менее Киёсэ не собирался отставать.

– Хайдзи-сан!

Он точно слышал крик Какэру. Киёсэ вложил последние силы в мышцы ног и практически протаранил финишную прямую. Отбежав в сторону, чтобы не мешать остальным, он приложил ладонь к голени. Она горела. Он занял шестое место вместе с бегуном из Кикуи. Его время составило ровно