Шрифт:
Закладка:
Шансы Михаила Андреевича когда-либо выйти на свободу стали равны нулю. В стране продолжали господствовать Викторовы, Кононенко и Трубины.
Уверовавший в свою безнаказанность, следователь НКВД продолжал истязать Шаткина. Жестокие избиения чередовались с доброжелательными уговорами, обещаниями освободить арестованного и прекратить преследование его семьи. Но Михаил Андреевич твердил свое:
– Почему вы мне не верите? Никакого золота не было.
В конце концов, это надоело и самому Викторову. Передав материалы по делу в прокуратуту, он стал ждать более удобного момента, чтобы снова накинуться на свою жертву.
Собранных против Михаила Андреевича улик хватило с лихвой. В прокуратуре никто не усомнился: перед ними очередной участник антисоветского военного заговора. В таких случаях они не медлили с судом и наказанием.
На суде арестованному не дали сказать и пару слов в свое оправдание. Не подлежащий обжалованию приговор на многие годы поставил на честном человеке клеймо изменника: «Судом признан виновным в том, что с 1932 года являлся активным участником антисоветского заговора, действовавшего в частях и учреждениях РККА и РККФ по заданию организации, завербовавшей пять человек, проводил вредительство, направленное к понижению боевой мощи Черноморского флота и поражению флота в войне, помогал вести подготовку к восстанию боевых единиц против советской власти, был в курсе террористической деятельности антисоветской организации».
Михаил Андреевич горячо отрицал все обвинения.
В последнем слове он, с надеждой глядя на прокурора, заявил: «Я невиновен. Я честно и добросовестно работал. Моя совесть чиста».
Однако в слаженном сценарии осуждения невиновных не было сбоя и на этот раз. Михаила Андреевича приговорили к двадцати годам лагерей.
Как только закончилось судебное заседание, довольные Викторов и Кононенко поздравили себя с удачей.
Плотно закрыв дверь своего кабинета, Анатолий достал початую бутылку красного вина и разлил по стаканам.
– Угощайся, Иван. Ты заслужил похвалу.
Кононенко пожал плечами:
– И все же нам не удалось вытрясти из него нужные сведения.
Следователь улыбнулся:
– Да, в этом маленьком тщедушном человеке много внутренней силы. Что ж, ты прав, тюрьма его не сломала. Значит, сломает лагерь.
– Но как?
Викторов почесал затылок.
– Нужно изучить дела всех зэков лагеря, в который попадет Шаткин. Это ты и начнешь делать в ближайшие дни. Особое внимание обрати на воров в законе. С недавних пор это наши люди. Если там такие имеются, могу тебе с полным правом заявить: мы достанем Михаила Андреевича. Золото будет в наших руках.
Услышав приговор, Мария Ильинична поняла: ее тоже не оставят в покое.
Предчувствие беды не обмануло: вечером в дверь постучали двое незнакомых людей в штатском.
– Вы Шаткина?
Она прислонилась к дверному косяку и выдохнула:
– Да.
– Вы можете увидеть вашего мужа, прежде чем его увезут из города. Хотите?
Удивляясь их странной вежливости, женщина кивнула.
– Тогда одевайтесь скорее. Во дворе нас ждет машина.
– Нонночка, принеси мой платок. – Мария Ильинична набросила на плечи плащ. – И поторопись, пожалуйста, я еду повидаться с папой.
В прихожую выбежала маленькая Валя.
– Передай ему от нас привет.
Старшая дочь протянула платок:
– Скоро вернешься?
– Да.
