class="p1">Однако он подозревал, что одно из ее ощущений – что она замужем не за тем человеком, не за своим мужчиной. Ужасно, жестоко и болезненно это звучало, но с какого-то времени он стал подозревать именно это. А пришло ему это в голову, когда он встретил Надю, которая убедила его, насколько важно отличить правильного человека от неправильного, даже если этот неправильный мог показаться на мгновение любовью всей жизни. Она привела ему пример бабушки Сесилии, которая предпочла сама воспитывать сына, чем всю жизнь быть несчастной. Она прогнала мужа через два месяца после свадьбы. Он перестал ее уважать, перестал ее слышать, потом стал приказывать, и в конце дело дошло до того, что он ударил ее. Заплатила за развод, а потом вычеркнула его имя из своей жизни. И только тогда родила сына.

Его мать не была несчастна с отцом. Но и счастливой она тоже не была. Он долго этого не замечал. Рос в нормальной семье. Он не помнил, чтобы родители переживали какой-то кризис. Среди одноклассников и одноклассниц были даже такие, у кого был второй отчим или вторая мачеха и кто со счету сбивался, перечисляя своих бабушек и дедушек. Между тем, его родители прожили в браке двадцать четыре года.

Ну, иногда ссорились, не без этого, но это все были споры по мелочам. Он знал много семей, в которых бывало и хуже. Его отец нашел женщину умную, понимающую, терпеливую, в высшей степени покладистую и красивую. Его мать вышла замуж за симпатичного, ответственного, находчивого, трудолюбивого, умного мужчину. Сколько он помнил себя, родители уважали друг друга и друг о друге заботились. Но при этом не было в их отношениях близости, нежности, не говоря уже о страсти. Он никогда не видел, чтобы на прогулках они держались за руки, у них не было принято целоваться при встрече, сидеть в обнимку перед телевизором, он не видел, чтобы отец где-нибудь еще, кроме как на вокзале или в аэропорту, обнял мать. Он никогда не был свидетелем их интима. Более того, они не прикасались друг к другу. Во всяком случае, в его присутствии.

Он же любил обоих одинаково, хотя каждого по-своему. У него были нормальные родители, и он всегда мог на них рассчитывать. От мамы, когда это было нужно, он получал порцию нежности, с отцом за последние года два-три сдружился настолько, что они разговаривали и работали вместе. Отец рассказывал ему о работе, а он ему – об учебе и своих проектах. Старик интересовался его жизнью, но при этом не вмешивался: слушал сына и не пытался «наставлять на путь истинный», как бывало раньше. В лучшем случае консультировал и подсказывал такие решения, которые Якубу никогда бы не пришли в голову. Он знал, что не похож на отца, часто они расходились во взглядах, но эти различия, которые когда-то были причиной войн, теперь ему не мешали. То, что он когда-то отрицал, со временем потеряло значение. Видимо, что-то похожее происходило и с отцом. За последние годы не раз бывало, что он первым делал шаг навстречу, умел признать свою неправоту. Когда-то это было немыслимо.

Кроме того, Якуб понял, что те моменты, которые так его раздражали в отце, изменить не удастся. И он решил поступить в соответствии с девизом разработчиков Майкрософт – „it’s not a bug, it’s a feature” – решив, что это не дефект, просто особенность характера. Мать отличалась гиперзаботливостью, но и отец тоже заботился о нем. Просто делал это по-другому. На свой манер. Например, узнав, что Якуб рыскает по букинистическим магазинам в поисках книг по истории информатики, он не только сам стал привозить их из своих поездок по Европе, но и приказал сотрудникам, выезжавшим в командировку, искать их у букинистов Лондона, Эдинбурга, Дублина, Копенгагена и Таллина, благодаря чему смог собрать настоящие сокровища. Он также пополнял счет его телефона, когда баланс счета Якуба опасно приближался к нулю. Он мог отправиться в небольшой рыбный магазин в конце города, чтобы купить его любимую каталонскую пасту из копченой скумбрии. Поставить на полке в ванной комнате флакон с одеколоном, когда замечал, что старый уже кончился. Это была другая забота, чем у матери, но все равно трогательная. А больше всего Якуба растрогало, когда он случайно обнаружил у отца в портмоне свою фотографию. Причем, не какую-то детскую, а его теперешнего!

А так в целом семья как семья, к браку родителей он специально не присматривался: ну, не держатся за руки, не обнимаются и не целуются, так ведь не они же одни, сколько таких семей. Только с тех пор, как познакомился с Надей, он начал об этом размышлять, а размышляя, заметил некоторые закономерности, или, скорее, аномалии. Его отец всегда, даже, когда они пикировались с мамой, – обращался к ней ласково и нежно: Агнися, Агуся, Нюся, Агулька. Очень редко: Агнешка. Может, только когда приходил почтальон или курьер с посылкой для мамы, и тогда он слышал официальное и холодное: «Агнешка, это к тебе, будь добра, распишись тут у пана».

Его мать называла отца Иоахимом – именно так, как это было написано в свидетельстве о рождении, всегда официально. Никаким Химчиком или Иоахимчиком. Даже ее подругам, тете Ане и тете Урсуле, порой случалось назвать отца Ахисем, но те, должно быть, были в сильном подпитии и напрочь забывали, что они его на дух не переносят. Он не помнил, всегда ли так было – например, когда он был ребенком – но ласковое отцовское «Агнися» рядом с холодным материнским «Иоахимом» он воспринимал как раздражающий диссонанс. Причем, в общении с людьми из своего окружения мать охотно прибегала к уменьшительно-ласкательным формам имен: Аня была у нее Анечкой, Урсула – Уленькой. Даже когда она разговаривала по телефону с коллегами из компании, он часто слышал, например, «Анджейка» вместо официального «Анджей».

Отцу часто приходилось выезжать по работе, но отъезды он воспринимал без энтузиазма. Он был домоседом, ненавидел отели и аэропорты, панически боялся летать, его утомляло долгое вождение автомобиля. Говорил, что вне дома ему не нравится даже яичница, которую в принципе нельзя испортить. Где бы он ни был, он сразу же по прибытии звонил маме, сообщал, что добрался благополучно, рассказывал, как дела. Если поездка была долгой, звонил каждый день. Когда в январе летал во Вьетнам, звонил каждый вечер. Просто чтобы спросить, как у них дела, все ли дома в порядке.

Маме тоже случалось ездить в командировки, но в последнее время реже. В отличие от отца, она очень сожалела об этом, потому