Шрифт:
Закладка:
Вскоре выяснилось, что экологическая фабрика сыра – это на самом деле четыре деревянные кадки в небольшом сарае рядом с их «гнездышком». Выяснилось также, что ее возлюбленный Стивен на самом деле был владельцем сарая и чанов, однако в основном промышлял разведением овец. С формальной точки зрения его можно было бы назвать также и директором, потому что у него были помощники, чаще всего волонтеры из Европы, для которых пребывание на ферме в Новой Зеландии было туристическим аттракционом. Таким образом, Урсула, горожанка до мозга костей, которая овец видела самое большее по телевизору, стала женой владельца огромной отары. И вопреки своей воле – сельской жительницей. Совладелицей отары и самой маленькой в мире органической фабрики сыра она так никогда не стала. О чем узнала от своего адвоката во время развода в суде в Окленде. В двух кварталах от ратуши, в которой выходила замуж.
В Новой Зеландии наша во всех смыслах этого слова героиня выдержала целых шесть лет. В Польшу вернулась уже разведенкой, к счастью, бездетной, в ноябре 2007 года с твердым убеждением, что все мужчины – это ошибка эволюции, плюс к тому – свиньи, лжецы и мошенники. В своей пылкой ненависти к мужчинам она продержалась около полугода, пока не похудела, убиваясь диетой и бегом трусцой. А потом опять вышла на поиски большой любви, в которых пребывает и по сей день.
Во всяком случае, на овечьей ферме на полуострове Коромандел Урсула книг, конечно, не читала, потому что, во-первых, она их в принципе не читала и, во-вторых, до ближайшего книжного магазина был не один десяток километров.
Аня, в свою очередь, не прочитала книгу по причинам, которые лишь на первый взгляд могут показаться иными. Все это время она жила в Польше, в большом городе, и по дороге на работу у нее было по меньшей мере три книжных магазина. Кроме того, в отличие от Урсулы, Аня была гуманитарием по складу: математик по образованию, она не могла жить без книг. Тем не менее, книгу она так и не прочитала.
Когда девочки вернулись из Парижа, муж Ани, человек злой и закомплексованный, боясь, что Аня оставит его (а причина была даже более чем весомая – однажды ночью он избил ее из ревности), превратился в милого послушного пушистика. Продолжалось это недолго, может быть, чуть более года. Потом Аня начала избегать встреч с подругами, объясняя это работой, болезнью дочери, необходимостью навестить родителей в деревне. На все вопросы отвечала молчанием. Так продолжалось несколько лет, вплоть до июня 2001 года.
На то воскресенье пришелся день рождения Ани, и подруги договорились, как всегда, о встрече в ресторане на рыночной площади. Семеро одного не ждут, а две одну ждали, но та все не приходила, и дозвониться до нее не могли. Через два часа зазвонил телефон. На дисплее высветился Анин номер. Она помнит, что, не дожидаясь объяснений, грубо на нее набросилась, но в ответ услышала в трубке спокойный мужской голос. Звонил дежурный врач из больницы. Аня с тремя сломанными ребрами, порванной селезенкой и сотрясением мозга была найдена в парке одним из посетителей, который и позвонил в полицию. Операция прошла, пациентка очнулась и попросила позвонить по этому номеру, – сказал голос в трубке. Сразу же отправились в больницу. Аня была после операции.
Муж избил ее, бросил под деревом и спокойно поехал на матч. Там его и задержала полиция.
Она знала, что это за дерево. Она знала историю этого места.
Из больницы Аня вышла через два месяца. Она отвезла ее к родителям в Щитно. Там ее ждала Магдалена, ее дочь, которой занялись бабушка и дедушка, когда муж Ани попал под арест. Впрочем, ненадолго. Ему дали условный срок. Как это принято в патриархальной католической Польше.
После двух долгих лет лечения Аня вышла, наконец, из депрессии и вернулась в город. Тогда и начались ее болезни. Может, это было связано с тем случаем, а может, и нет, кому теперь что будешь доказывать. Но так или иначе, ей пришлось удалить матку, потом была химия, потом, для закрепления результата – лучевая терапия. Трудное время, наполненное страхом. Но оно закончилось, и Аня снова стала улыбаться. Стала жить вместе с дочерью. Нашла работу в банке.
Однажды, возвращаясь после недельной командировки в их португальский филиал, она заказала кофе в аэропорту Лиссабона. Из-за сбоя системы невозможно было оплатить карточкой, а налички у Ани не было. Заплатил стоявший за ней мужчина в форме пилота. Так Аня познакомилась с Ларсом, который со своим двадцатичетырехлетним сыном постоянно жил в Мюнхене. Это к нему она потом летала в течение долгих лет, настолько долгих, что успела выучить немецкий.
Вот если бы Аня прочитала эту книгу, тогда бы это имело значение, потому что она была единственным человеком, который знал о том, что тогда произошло в Париже, и обо всем, что было потом. Именно Аня познакомила ее со своим другом, акушером-гинекологом, который осмотрел ее после возвращения и подтвердил, что она беременна и что отцом ребенка, скорее всего, является Иоахим. Тогда она хотела именно этого, а его уверенный голос не оставлял ни тени сомнения. Все-таки лучший специалист, всеми признанный, с диссертацией…
Аня была единственной, кто мог прочитать эту книгу, и все равно бы ничего не изменилось. Хотя сама она в ней, в этой книге, появляется. Впрочем, ненадолго, как всезнающая рассказчица. И это чистая правда, что однажды ночью она послала Аню в офис, чтобы та проверила ее почту. Он знал только адрес ее фирмы, и только на него посылал мейлы. Сама не могла поехать. Ее не выпустили бы из клиники.
Как автор мог придумать такое или, скорее, откуда он это знал, было для нее самой большой загадкой. Она перечитывала этот отрывок без конца. Хотела выделить скрывающуюся между строк информацию. Но ничего не находила. Да он, автор, ничего и не скрывал. Просто не мог. Может, именно поэтому роман так «брал за душу», как выразилась Будимира. Все там сказано прямо, без литературных выкрутасов.
Автор. Вот именно. Откуда он вообще взялся? И, главное, откуда он знал? В мейлах, и, прежде всего, в бесчисленных разговорах по «Аське», она редко спрашивала о людях из его мира. Ее интересовал только он. О
