мне теперь с этой отвратительной пулей так и ходить? Я ведь даже раздеться в приличном обществе не могу из-за какой-то мерзкой дыры в груди! – продолжал возмущаться упырь, никак не отреагировав на слова Дэна.

– А вы не раздевайтесь в приличном обществе, – посоветовал ему Денис, – мне всегда казалось, что одежду снимают исключительно в обществе неприличном.

– А это вот вообще не ваше дело! – воскликнул Тауринг и даже, кажется, слегка порозовел от волнения.

– Так я же и не претендую, – Дэн пожал плечами, – у меня и без вас с вашими интимными тайнами, как я уже сказал, хлопот – немерено!

Захарий сдавленно фыркнул, но постарался сохранить серьёзное выражение лица, а у Тауринга на скулах заалели пятна от едва сдерживаемого гнева. Но тут в разговор вмешался выбравшийся на поляну квадр Олаф, по-прежнему сжимающий в лапе эльфира, но уже как-то более аккуратно.

– Док, да вытащите вы ему эту пулю, а то ведь не отстанет, так и будет нудить, – квадр без особого пиетета посмотрел на упыря, – а мы подождём. Сурри пообещал мне, что я смогу выбрать что-нибудь, что мне понравится, из того, что он припрятал. Это хорошо, так что мы не торопимся…

– Вот она – истинная интеллигентность! – нравоучительным тоном сказал Денис, глядя на сердитого вампира. – Уступить свою очередь и даже не попросить за это ничего… Ну что же, в таком случае прошу в операционную. Точнее, в «зашивочную»…

Тауринг, прошипев что-то явно не очень лестное, направился в сторону клиники, а Денис шёпотом уточнил у Захария, с восторгом смотревшего на него:

– Слушай, у нас же там всё есть? Скальпель, иглодержатель, щипцы?

– Не переживайте, док, всё на месте, – так же негромко ответил Захарий, – хотя вот по мне, так пусть и ходил бы с пулей, так ему и надо.

Не успел Денис подумать о том, откуда, собственно, вообще эта пуля взялась, как они уже пришли в клинику. Открыв дверь с табличкой «Зашивочная», Захарий пропустил в неё по-прежнему недовольного упыря, потом Дэна и только после этого вошёл сам.

Вид привычного белого стола, застеклённых шкафов и кушетки подействовал на Дениса, как лошадиная доза успокоительного. Он практически на автомате открыл шкаф, достал все необходимые инструменты, разложил в нужном порядке на столе и огляделся в поисках перчаток и шапочки. Привычка убирать волосы и защищать руки была вбита в него ещё в университете и превратилась в безусловный рефлекс.

– Что ищете, док? – подошёл Захарий, протягивая Денису белый фартук, больше напоминающий поварской, нежели медицинский.

– Перчатки и шапочку, – объяснил Дэн и наткнулся на непонимающий взгляд помощника, – шапочка – чтобы волосы в рану не попали случайно, а перчатки – чтобы никакую инфекцию и не занести, и не получить.

– Да что ему станется-то от вашего волоса? Он же и так уже не очень живой, и это я очень мягко выразился, – Захарий по-прежнему неприязненно посмотрел на вампира.

– Правила есть правила, – строго сказал Дэн, – займись потом, ладно? А сейчас тогда хальи дай немного: руки протру. А вы чего стоите, любезнейший, как памятник самому себе? Раздевайтесь – у нас тут вполне себе приличное общество, но мы переживём вид вашей обнажённой натуры, даже слегка повреждённой.

Упырь сверкнул багровыми глазами, но, как ни странно, промолчал и, расстегнув камзол, бросил его на кушетку. Туда же отправилась белая рубашка, и присутствующие получили возможность лицезреть почти идеальный мужской торс, безупречность которого слегка портила дырка от пули, вошедшей, судя по расположению раны, прямо в сердце.

– Что же это вы так неаккуратно, – рассматривая рану, покачал головой Денис, – я, конечно, понимаю, что ваше сердце кровь уже не качает, но оно наверняка дорого вам как память. Так что вы уж поосторожнее с раритетами, господин Тауринг. Ложитесь, будем вас ремонтировать…

Вампир ещё немного посверкал глазами, но, убедившись, что на Дэна это не действует от слова «совсем», лёг на стол. Денис отрегулировал свет и внезапно, только сейчас, сообразил, что преспокойненько собирается вытаскивать пулю из сердца того, кто с ним только что разговаривал.

«Да расслабься ты, это же упырь, – попытался успокоить его Глюк, – считай что труп, только ходит и разговаривает…»

«Немаловажная такая, знаешь ли, деталь», – возразил ему Денис, делая глубокий, до боли, вдох и очень медленный выдох.

«Приложи ладонь к ране, я посмотрю, где там пуля эта злополучная», – скомандовал Глюк, и Денис, заранее настроившись на не слишком приятные ощущения, положил руку на холодную, как камень, грудь вампира. Но никакого жара на этот раз не было, видимо, он появлялся только в процессе лечения.

«Пуля совсем близко, – обрадовал его Глюк, – и не в сердце она вовсе, а в ребре. Тоже мне, великий анатом… Так что вводи прямо и потом чуть правее возьми, там почувствуешь уже…»

Послушно следуя советам Глюка, Дэн действительно достаточно быстро нащупал пулю и, крепко ухватив её специальным пинцетом с зубчиками, который чудом нашёлся среди инструментов, мягким и сильным движением вытащил. То, что у пациента в принципе не было крови, значительно облегчало дело, а задуматься о том, как без неё функционирует упыриный организм, Денис решил потом, в свободное от всего остального время.

Осталось зашить, и Дэн, по привычке что-нибудь мурлыкать себе под нос во время работы, приступил к «художественной штопке».

– Моё сердце остановилось, моё сердце замерло…

Бессмертный хит «Сплина» как нельзя больше подходил к ситуации, и Денис заметил, что и Захарий, и упырь внимательно прислушиваются.

– Какая интересная песня, – не выдержав, высказался упырь, – я такой никогда раньше не слышал.

– Рад, что нравится, – сдержанно поблагодарил Денис, заканчивая зашивать оставленное пулей отверстие. Швы всегда удавались ему хорошо, и в университете преподаватели часто ставили его в пример. Вот и сейчас стежки легли ровно, аккуратно, со временем должен будет остаться лишь едва заметный шрам. Хотя кто его знает, как подобные вещи заживают на вампирах и заживают ли вообще? А кстати, где знаменитая вампирская регенерация?

– Слушайте, а вы вообще настоящий вампир? – Дэн строго посмотрел на Тауринга, который внимательно изучал шов и не находил оснований для придирок, хотя было видно, что очень хотел бы.

– В каком смысле? – багровые глаза стали круглыми от удивления. – А что – бывают не настоящие?

– Тогда почему на вас не зажило само? – Денис прищурился, словно уличил упыря в чём-то очень неблаговидном, а Захарий тихонько хихикнул. – Я читал, что у представителей вашего вида прекрасная регенерация. И тут вдруг такое…

– Раны, нанесённые оружием, сами не затягиваются, – снисходительно пояснил Тауринг, – вот если бы меня какой-нибудь хищник ранил когтями – что, кстати, очень маловероятно –