замка старательно делали вид, что не слышат жутких детских криков, доносившихся с верхнего этажа донжона. Конюх валялся в ногах у сеньора, умоляя того спасти сына, но получил лишь брезгливое: «Пошел прочь!» А неделю спустя обескровленное тело мальчишки обнаружили валяющимся в грязи посреди заднего двора.

После этого был смешной поваренок Жиль, пухленький и румяный, сам как будто сделанный из мягких круглых булочек, которые он пек. Жиль был круглолицым, улыбчивым и добрым. В его карманах не переводилась всякая снедь, чтобы угощать замковых животных. Жиль очень любил кошек и лошадей.

На тело Жиля наткнулся сам Бертран. На его испуганные крики прибежал отец, который шел мимо с мешком угля. Увидев погибшего мальчишку, истопник поспешно вытряхнул уголь и накрыл мешком тело. Но было уже поздно, Бертран увидел достаточно. Отца, человека не робкого десятка, стошнило в пяти шагах от искалеченного тела мертвого поваренка.

После смерти Жиля слуги на кухне начали потихоньку негодовать. Мальчик никогда и никому не делал зла и был готов каждому помочь. Он отлично исполнял свою работу, так за что же с ним так? Но тогда для того, чтобы утихомирить тех, кто возмущался, мессеру Жакмену было достаточно пригрозить всех перепороть.

И все снова пошло своим чередом. В конце концов, кому есть дело до слуг? Бертран начал понимать смысл поговорки про королеву Катрену Вольнодумную, которая решила, что рабов в Трезеньеле больше не будет, и своим указом запретила употреблять это слово. Так и появились слуги.

Пропадали и взрослые. Первым исчез нищий Луи, который чистил выгребные ямы. Его никто не хватился. Исчезали прачки, посудомойки, загонщики, младшие конюхи. Иногда их находили, иногда нет. Тех, чьи мертвые тела обнаруживали, быстро сжигали, наспех отпев в замковой часовне. Капеллан, отец Эрий попытался было вразумить герцога, но Его светлость велел запереть жреца в его покоях и выпускать только на молитву.

После того, как сеньор унизил честного и доброго святого отца, которого все уважали, недовольных стало больше. Еще больше — после того, как герцог запретил конюху Мартину и посудомойке Анн играть свадьбу, потому что это не понравилось мэтрессе Эйлин. Через день тело конюха нашли обезображенным ожогами и не дали попрощаться с погибшим ни нареченной, ни родителям. В тот день слуги собрались на замковом дворе. Они хотели просить герцога о защите. Его светлость так и не вышел к собравшимся. В конце концов, к просителям пришла герцогская стража с оружием в руках. Всем поставили на колени и посчитали по головам: сеньор велел выпороть каждого второго, чтобы слуги в замке помнили свое место. После этого майордом отдал страже приказ применять силу при первой же попытке возмущения. Так они теперь и ходили — с мечами наголо, боясь лишний раз взглянуть в глаза прислуге.

Хозяин замка не обращал на происходящее никакого внимания. Он был полностью занят своей новой игрушкой. Из мрачного затворника герцог Де Шампьерон превратился в веселого и общительного человека, ведущего светский образ жизни и швыряющего деньги направо и налево. В замке теперь недели не проходило без балов, приемов, охоты и прочих развлечений. Да что там — герцог даже начал выглядеть моложе. То ли из-за того, что теперь он следил за модой, то ли из-за своего увлечения. Правда, нрав у него остался такой же — суровый и беспощадный к тем, кто ему служил.

После смерти Жиля Бертрана стали мучить кошмары. Мальчик замкнулся в себе и стал рисовать углем черточки на стене сарая — по одной на каждого погибшего. Когда это увидел отец, он надавал сыну оплеух и велел прекратить это бессмысленное занятие. Бертран не умел ни писать, ни считать, но вскоре черточек стало так много, что их ряд занял всю длинную стену. Бертран помнил, как ставил каждую из них и иногда, прячась от всех в сарае, водил вдоль черточек пальцем, мысленно разговаривая с погибшими.

Иногда промозглыми вечерами мальчик сидел на кухне, за печкой и тихонько дремал под разговоры взрослых за кружечкой эля. Теперь этот теплый закуток стал единственным местом, где Бертрану не снились страшные сны. Там сын истопника услышал разговор, после которого вся его жизнь окончательно превратилась в кошмар.

Говорили эконом и его отец.

— Когда же это закончится, мессер Жакмен? — спросил отец, — У меня каждый раз душа в пятки уходит, как жена поднимается в эту башню. Хорошо, мэтресса про мальца пока не вспоминает — один он у меня остался.

— Никогда это не закончится, Пьер, — мрачно возразил эконом, — Ты разве не знаешь ничего?

Отец промолчал. Мессер Жакмен, не дожидаясь ответа, продолжил.

— Мэтресса-то злой магией занимается. Слышал я, что из крови, выпущенной из живых людей, варит она для сеньора зелье, чтобы он бодрый был. Герцог запретил болтать об этом, да такое разве утаишь… Говорят, хочет она зелье выдумать, чтобы и вовсе молодость ему вернуть, а пока не придумала, все так и будет продолжаться.

— Из живых? — ахнул отец, — Да неужели же такое возможно, мессер Жакмен? Мы всегда на совесть служили сеньору, а нас — как свиней?!

— Тише, тише… — испуганно зашептал эконом, — Ты лучше, Пьер, об этом помалкивай. Да осторожнее будь, может, Единый даст, и спасешься.

Но отец не спасся. Он пошел к сеньору просить за жену, которая накануне не пришла ночевать, а через два дня умер сам. Герцог, разгневанный тем, что его побеспокоили по такому пустяку, назначил бесцеремонному слуге жестокую порку, после которой Пьер уже не поднялся.

Так Бертран остался совсем один.

* * *

Мальчик медленно дотащил корзину до донжона и не без труда поднял ее по лестнице. Он долго собирался с духом, прежде чем постучать, молясь Единому, чтобы все обошлось. Наконец, он тихонько поскребся в дверь, втайне надеясь, что его не услышат.

Бертрану не повезло. Дверь ему открыла сама мэтресса Эйлин. В желтом атласном платье с широкими рукавами, с золотистыми волосами, распущенными по плечам, она напомнила ему Рианнон Мятежницу, деву-предательницу, обрекшую Пророка Рикварда на мучительную смерть. Мальчик любил смотреть на росписи в замковой часовне.

Бертран поклонился, дрожа от ужаса.

— Чего тебе? — вопросительно посмотрела на него чародейка.

— К-камин, госпожа… — пролепетал мальчик, указав на корзину с дровами.

Мэтресса Эйлин распахнула дверь шире.

— Сила Единого, в замке перевелись взрослые мужчины? — раздраженно произнесла она, — Отправили ко мне цыпленка. Ладно, займись делом.

Бертран послушался. Он опустился на колени рядом с камином и начал разводить огонь. Руки мальчика дрожали и не слушались, и чем больше неудачных попыток он делал, тем сильнее боялся, что сейчас