истлевший, ногами на северо-восток, видимо, брошенного без всякого ритуала человека. При нем нашлись куски трубки и железное кольцо. Грунт над ним всё еще мягкий, рушенный, и, вероятно, найдется другое, настоящее и более древнее погребение»[771]. Возможно, это письмо датируется июнем 1916 г., так как 22 июня 1916 г. Ф. И. Успенский под этим числом в своей записной книжке напишет: «На том месте, где начал делать раскоп С. Р. Минцлов, нашел следующее: разбросанные кости, богатую и неубранную могилу, разбитый череп и все это наверху <…> Приняты меры, чтобы вперед этого не было. Могилу зарыли. Но с той поры нельзя давать ему копать без меня»[772].

Мы не знаем, какие именно важные дела отвлекли редактора от археологических работ, но подобный факт напоминает нам, как жаловался генерал А. В. Шварц на нехватку рабочих рук и на то, что одному человеку приходилось давать несколько должностей[773]. С. Р. Минцлову действительно удалось побывать в Трапезунде в совершенно разных амплуа. В цитировавшемся выше письме с описанием погребения от 1916 г. (более точная дата не стоит) Ф. И. Успенскому, после описания раскопок и найденного погребения, он напишет: «С завтрашнего дня, к сожалению, должен буду прекратить работу, так как мне поручен отъезд и изучение района радиусом на 12 верст вне Трапезунда»[774].

В результате учеными были обнаружены останки, которые, вероятно, С. Р. Минцлов идентифицировал по необычной вытянутой форме черепа как мощи Св. Евгения. (Ф. И. Успенский в статье «Усыпальница царя Алексея IV в Трапезуйте» ограничивается словами «кости из церкви Св. Евгения»)[775]. Что с ними случилось после – неизвестно. Существует несколько версий. Скорее всего, были найдены именно мощи. Так описывает С. Р. Минцлов эти мощи в храме Св. Евгения: «В алтаре, у левой стороны бывшего когда-то там престола, я наткнулся на маленькую могилу в аршин длиной и пол аршина в глубину и ширину. В ней были сложены кости двух скелетов; из двух черепов, лежавших рядом, лицом на восток, один рассыпался на куски, другой – крайне любопытный, длинноголовый, удалось достать целым. Никаких предметов, ни пуговиц, ни клочков ткани на костях не оказалось; несомненно, они были вынуты из гробниц много времени спустя после похоронения и бережно сложены и спрятаны под престолом в алтаре. Достоверно только одно, что найденные кости – останки каких-то святых, быть может, Евгения, спрятанные перед нашествием турок. Грунт, в котором была иссечена могилка, зацементировался до состояния камня; сверху кости прикрывала плита и слой земли не больше как в четверть аршина. Вокруг церкви Евгения еще ясно заметны следы стены, когда-то окружавшей ее; улица к ней ведет от остатков башни, ныне почти исчезнувшей»[776]. Правда, впоследствии С. Р. Минцлов сделал предположение, что Ф. И. Успенский, будучи преклонных лет, перепутал кости из разных церквей[777], однако и сам Успенский упрекает Минцлова в небрежном подходе к раскопкам[778]; кому из них верить – решить нет возможности. Согласно Минцлову, череп Св. Евгения (или какой-то другой череп) он взял себе[779]. Поскольку личного фонда Минцлова или собрания его имени на данный момент не существует, дальнейшую судьбу этого черепа пока не удается проследить[780]. В. Г. Ченцова нашла документы, свидетельствующие о том, что глава Св. Евгения из Аравраки вместе с частицей мощей Св. Параскевы были отосланы в дар в Москву в XVII в. с халкидонским архимандритом Матфеем и родственником митрополита Гавриила Дмитрием Юрьевым[781], в этой же статье она высказывает предположение, что культ Св. Евгения Трапезундского впоследствии смешивался с культом Св. Евгения из Аравраки[782]. Так ли это, по аргументации В. Г. Ченцовой, представленной в статье, остается непонятным.

Интересно, что еще в мае Ф. И. Успенский искал икону Св. Евгения в городе, но не нашел ни одной и даже не понял, с чем это связано, учитывая, что Св. Евгений был покровителем города[783]. Как запишет в дневнике С. Р. Минцлов: «Успенский весьма негодовал на греков: “Помилуйте!” – говорил он, поминутно разводя по своей привычке руками: я весь город перерыл и исходил в поисках иконы Св. Евгения. Нет ее нигде! А ведь это патрон, паладин города. Всё эти господа позабыли, одна нажива у них на уме!»[784]. После возвращения в Петербург Ф. И. Успенский продолжит изучение культа Св. Евгения в Трапезунде. Личным письмом на имя графини П. С. Уваровой (рис. 13А) Ф. И. Успенский сообщит, что ищет икону св. Евгения (его изображение было найдено в дворцовой церкви) или любые изображения для Н. Б. Бакланова[785]: «Между прочим внимание мое остановилось на том обстоятельстве, что в нынешнем Трапезуйте совсем угасла память о Св. Евгении, государственном патроне города и империи, с именем которого тесно связаны судьбы трапезунтской империи. Два-три фресковый изображения, сохранившие лик Евгения на древних памятниках, там пострадали от турецкой руки и от времени, что снятые с них фотографии не дали ничего положительного. В современных трапезунтских церквах не оказалось ни одной иконы св. Евгения. Старая церковь Евгения, нынешняя мечеть Ени Джума, хотя заведомо сохранившая роспись под штукатуркой, не была еще подвергнута мной исследованию в прошедшее лето.

Теперь возникает вопрос: не окажется ли в московских собраниях и коллекциях иконы Св. Евгения. Имея в виду и древние, и новые связи между Россией и Трапезунтом, (Л. 44) я не находил бы слишком смелым это предположение. Итак, моя покорнейшая просьба заключается в том, чтобы найти возможность собрать справки в Москве об иконе Св. Евгения[786]. <…> При отъезде из Трапезунта я получил от фотографа А. В. Лядова довольно большой снимок головы св. Евгения из дворцовой церкви, так что у меня теперь имеются все необходимые материалы для иконы Св. Евгения, над которой я начал уже работать в надежде, что Вы не откажете в покорнейшей просьбе исходатайствовать, чтобы эта икона была заказана для меня»[787].

В протоколах заседания Общества по поводу иконы академику был дан ответ, «что в святцах имеется указание на св. Евгения Трапезундского и что изображение его находится на монетах трапезундских, икон же этого Евгения Обществунеизвестно»[788].

Источники также указывают на то, что все члены экспедиции знали о наличии пещеры Св. Евгения, о ней писал и Минцлов: «В одном из оврагов под дворцом имеется пещера, в которой жил и затем был замучен св. Евгений, покровитель Трапезонда. Турки запрещали даже подходить к его пещере»