высокий, базиликального типа храм с двускатной крышей, крыши боковых нефов опущены; в восточной части выделяются три апсиды, причем по одной из них, правой, заметны остатки бывшей фресковой росписи, что особенно придавало вид храму; вход в храм с южной стороны. Внутри храм разделен на три нефа колоннами; их всего 2, они мраморные, с ионическими капителями; соразмерность колонн свидетельствует об изменении их форм в позднее время (т. е. отпилены); престол сделан из каменной плиты, положенной на часть мраморной колонны, приблизительно такой формы <рисунок>, на ребре престольного камня есть надпись позднего греческого происхождения. Стены сохранили кое-где фресковую роспись»[726].

Одна из сделанных Ф. Μ. Морозовым фотографий фресок в алтаре храма Св. Анны, с изображением головы ангела, заслуживает особого внимания[727] (рис. 52А). Эта фреска была опубликована в книге Милле и Тальбота Райса, однако с неверной атрибуцией (как изображение некоего святого из цитадели)[728]. Возможно, она попала в руки исследователей через Н. К. Клуге, который в 1930-х гг. работал над очисткой фресок храма Св. Софии. Иконографические особенности фресок апсиды церкви Св. Анны, описанные Г. Милле в 1893 г., а также стилистические особенности изображения ангела на фотографии Ф. Μ. Морозова и тех фрагментов фресок, которые просматриваются в настоящее время, позволили А. В. Захаровой высказать предположение, что под слоем копоти здесь скрываются первоначальные росписи конца IX в.[729] Несмотря на эти опубликованные и проведенные еще в 2016 г. исследования, книга греческой исследовательницы Эрини Пану, вышедшая в 2018 г., располагает старыми сведениями о времени дошедшей до нас росписи в храме Св. Анны в Трапезунде и ссылается на книгу Брайера и Винфилда[730]0.

В описании росписей апсиды, сделанных Г. Милле в 1893 г. и опубликованных в книге 1930 г., зафиксированы следующие сюжеты: вверху в конхе – Богоматерь с Младенцем и двумя святыми по сторонам, ниже – Вознесение, между окнами – святые, в нижнем ярусе – Богоматерь на престоле и святители по сторонам[731]. В настоящее время сохранились только сильно закопченные фрески в верхней части апсиды и вимы.

Из всего описанного Г. Милле просматриваются лишь очертания фигур в конхе. Вместо обычных фигур поклоняющихся архангелов по сторонам от Богородицы с Младенцем здесь изображены двое святых с воздетыми руками, слева – бородатый мужчина, справа – женщина в мафории, концы которого перекинуты через руки. Несомненно, что это свв. Иоаким и Анна. Поскольку изначальное посвящение храма св. Анне засвидетельствовано в древней надписи, их появление в апсиде вполне объяснимо, хотя другие подобные случаи нам неизвестны; более обычны изображения родителей Богородицы в боковых апсидах. А. В. Захарова считает, что их образы призваны усилить звучание темы Боговоплощения. Эта тема была наиболее актуальна для послеиконоборческого периода и обусловила повсеместное появление изображений Богородицы в апсидах византийских храмов, вытеснив другие более ранние сюжеты, такие как Теофания (Видение Христа во славе).

Ангел, сфотографированный Ф. Μ. Морозовым, вероятно, находился под одним из двух окон: верхняя часть снимка засвечена, что позволяет догадываться о наличии там источника света. Кроме того, фотография снята с близкого расстояния. Значит, она располагалась в нижнем ярусе, поскольку в 1916-1917 гг. церковь была действующей и лесов в ней не было. Видимо, лик ангела был открыт кем-то из-под более позднего слоя росписи незадолго до этого, поэтому Милле не упоминает о нем. В настоящее время фресок под окнами и между ними уже нет. Говоря об этом изображении в одном из своих писем, сам Ф. Μ. Морозов не уточняет его местоположение, зато справедливо отмечает его ценность и описывает цвета. «[17 об.] Стены сохранили кое-где фресковую роспись. Но заметно, что под видимой росписью есть более древняя, так в алтарной апсиде кем-то отбита часть [Л. 18] фрески и под ней обнаружился дивный, античный лик св., б[ыть] м[ожет] апостола; этот лик мне очень напомнил фаюмские портреты и очень близок к мозаикам Равенны (снимки); белый продолговатый лик с большими открытыми черными глазами, под ними, на нижнем веке лежит темная тень; красноватый румянец слегка лежит на щеках; темные волосы обхвачены узкой полоской-повязкой; дальше не видно. Это изображение весьма ценно»[732].

Ф. Μ. Морозов был прав, сравнивая лик ангела с фаюмскими портретами и равеннскими мозаиками. Хотя это изображение не настолько древнее, в нем, как считает А. В. Захарова, очевидна ориентация на классические традиции, характерная для столичного искусства последней трети IX в. Предположение о ранней датировке фресок апсиды можно подкрепить сравнением с другими произведениями конца IX – начала X в. Ангел на фотографии Ф. Μ. Морозова очень похож на архангела Гавриила из алтаря Св. Софии Константинопольской, ок. 867 г.[733]: у них характерный узкий овал лица, почти одинаковая форма губ и глаз. Лик св. Иоакима, который просматривается из-под слоя копоти в конхе апсиды, можно сравнить с двумя изображениями Вознесения конца IX в. в Салониках: с мозаикой в куполе Св. Софии и росписью в апсиде Ротонды Св. Георгия[734], а также с некоторыми живописными ансамблями в Каппадокии начала X в. (Айвалы-килисе в Гюллюдере, 913-920 гг.; Кылычлар килисе в Гёреме, нач. X в.)[735].

Более подробно искусствоведческую программу росписей церкви Св. Анны А. В. Захарова рассмотрела в статье «Росписи апсиды церкви Св. Анны в Трапезунде – неизвестный ансамбль конца IX в.»[736].

§ 3.3. Пещеры

В 1916 г. Ф. И. Успенским уже было осмотрено несколько пещерных церквей, однако не слишком детально. 14 мая, во второй свой день пребывания в Трапезунде, византинист записал, что «пещерные церкви в скале» представляют «некоторый интерес живописности, но значения для искусства не имеют»[737]. Описание одной из пещер сохранилось в письме к Ф. И. Успенскому от 30 ноября 1916 г. помогавшего экспедиции санитара-добровольца и члена Археологического института в Петербурге Ф. Μ. Морозова: «Здесь погода дивная; ясные солнечные дни, лишь по вечерам сильные морозы, но всюду видите зелень – много апельсинов, лимонов еще нет. Первым моим делом был осмотр храмов и пещер, меня интересовало, что с ними стало за время отъезда, и приходится поведать Вам печальную новость. Знаю, что наибольшем] вниманием археолога является то, что слабо охранено от разных случайностей, от вандалов; здесь, в Трапезунде, таковым памятником являются пещерные храмы, что в скалах. Я поспешил туда. И что же? Запоры, устроенные перед моим отъездом в Петроград, взломаны, дверь левой пещеры унесена; вхожу в правую пещеру, встречаю там праздношатающихся солдат; все как будто цело, но вот внутри, в