6Е). Справа в столбик шла надпись с именем, но из-за многочисленных выбоин читаются только буквы PI/A в средней части (ГОУР1АС?). Лик с прямым носом и узковатыми темными глазами с яркими белками сохранился частично. У святого седые волосы на прямой пробор чуть ниже ушей, седая борода с более темными волосами на круглом подбородке.

Типы лиц этого и других мучеников, грубоватая и простоватая манера письма напоминает греческие провинциальные ансамбли конца XIII – первой половины XIV в. – например, росписи церквей Гераки (Пелопоннес)[708].

Над изображением св. Гурия (?) «нависает» идущий по горизонтали край позднейшего слоя светлой штукатурки с турецким растительным орнаментом. Кроме того, слева над плечом св. Гурия видна утрата, в которой просматривается более ранний слой штукатурки, вероятно с фрагментами росписи.

О том, что в церкви Св. Евгения было два слоя росписи[709], мы имеем свидетельство Н. Д. Протасова: «Как можно догадываться по многим данным, эта церковь была расписана фресками дважды. Все наличные фрагменты фресок над входом с северной стороны представляют собою позднейший слой, наложенный одной рукой, довольно ремесленной. Любопытен фрагмент геральдического орнамента на южном столпуузападной стены»[710].

Таким образом, из двух возможных дат перестройки и росписи храма, ок. 1291 г. и 1340-е гг., следует скорее выбрать вторую. Этому не противоречат и высказанные выше соображения о стиле фресок.

К сожалению, записи Н. Д. Протасова опубликованы не были, и найти их нам пока не удалось[711], как и упомянутые в отчете Ф. И. Успенского акварельные копии изображений св. Евсигния и Богородицы, выполненные Н. К. Клуге[712]. Это тем более прискорбно, что раскрытые в 1916-1917 гг. фрески вскоре снова были закрыты. Д. Тальбот Райс, работавший в Трапезунде в 1929 г., пишет, что стены церкви Св. Евгения были заново оштукатурены и побелены в 1928 г.[713] Однако через некоторое время после отъезда экспедиции последовало разрешение закрыть штукатуркой обнаруженные экспедицией Успенского фрески[714], и есть все основания полагать, что фрески были закрыты уже в конце 1917 – начале 1918 г. Об этом позволяет догадываться сделанная Успенским копия телеграммы от начальника военного округа Д. В. Иловайского от 2 января 1918 г.: «Фрескам трапезунтских мечетей вскрытым экспедицией Успенского грозит опасность приходится разрешить закрыть их штукатуркой. Телеграфируйте кому передать митрополиту или муфтию древние храмы-мечети при эвакуации Трапезунта»[715]. Ф. И. Успенский также признал желательным, чтобы ключи от мечетей церквей и от тех помещений, в которых помещены архивы и документы, на случай эвакуации были переданы комиссии из представителей: 1) митрополита, 2) муфтия, 3) городской думы». Научное изучения памятников откладывалось до более благоприятного времени.

В 1971-1973 гг. из-под осыпавшейся побелки открылось еще несколько фрагментов росписи внутри церкви на западной стене. Фотографии этих фрагментов опубликованы в книге Э. Брайера и Д. Винфилда[716]. Авторы отнесли их к XIV в., с чем согласна и А. В. Захарова. Насколько можно судить по черно-белым фотографиям этих фресок, опубликованных в уже сильно поврежденном виде, они относятся к тому же слою, что и фрагменты на северной стене, известные нам по фотографиям 1917 г.

Церковь Св. Софии

Этот храм изначально был одной из главных целей Ф. И. Шмита – единственного искусствоведа в экспедиции 1916 г. Он имел свои собственные планы на исследования, какое-то время они ссорились с Ф. И. Успенским из-за художника Н. К. Клуге, который был нужен обоим. В конце концов Шмит не выдержал и уехал ранее положенного срока. Но фотографий интерьера Св. Софии и фресок удалось сделать очень мало не только поэтому – фотографических пластинок для экспедиции руководителем было заготовлено недостаточно. Теперь об исследованиях экспедиции в храме Св. Софии возможно рассказывать лишь с историографической точки зрения и с точки зрения истории науки, так как фрески Св. Софии были изданы сначала Тальботом Райсом, а потом и Э. Истмондом, и даже в цвете.

Об исследованиях в Св. Софии художник Н. К. Клуге отзывался скептически. Несмотря на то что не хватало рабочих рук и техники для фотографирования, Успенский «свирепо отказался» от помощи одного из фотографов, предложившего свои услуги, «заявив, что он никому не позволит фотографировать Св. Софию, Св. Евгения и Панагию Хрисокефалос, исследование которых оставляет за собой»[717]. Справедливости ради стоит отметить, что отзыв Ф. И. Шмита о Ф. И. Успенском в период его работы в РАИК куда более приятен: «Трудно было подыскать более благоприятные условия для работы. Директор Института, акад. Ф. И. Успенский, советом и делом оказывает всевозможное содействие»[718].

Церковь Св. Анны

Церковь Св. Анны (рис. 47-61А) – древнейший из сохранившихся в Трапезунде храмов, он был построен в 884/885 г., о чем сохранилась надпись над входом, опубликованная Г. Милле[719]. В дальнейшем он использовался как усыпальница, французский исследователь Р. Жанэн писал, что, «судя по оставшимся надписям, ясно, что церковь служила местом захоронения многих церковных чиновников, чьи саркофаги расположены по длине стен: девтерона Георгия, отошедшего в 1362 г., могила архидиакона и прототавулярия Иоанна Агианнита и протекдика Федора, упокоившихся в 1411 и 1413 гг. соответственно; их портреты представлены на стенах»[720]. Эти фрески и надписи, которые относятся к XIV-XV вв., исследовались Г. Милле в 1893 г. и Д. Тальботом Райсом в 1929 г., а их описания и фотографии изданы в совместной монографии двух авторов 1936 г.[721] Значительная часть фресок с тех пор погибла или оказалась полностью скрыта под толстым слоем копоти. До изгнания греческого населения из Трапезунда в 1923 г. храм был действующим, что помешало детально обследовать его членам экспедиции Ф. И. Успенского, хотя было сделано несколько фотографий и зарисовок снаружи. 24 мая 1916 г. храм посетил Ф. И. Успенский, записавший в свой дневник несколько надписей из этого храма[722]. Кроме того, ученый сделал помету: «Фрески очищены, много раз возобновлены»[723]. Осмотреть интерьер церкви и сделать несколько фотографий удалось и Ф. Μ. Морозову, который оставался в Трапезунде зимой 1916/1917 г. как сотрудник Красного Креста и общался с местными греческими любителями старины, в том числе с автором одной из немногих публикаций о церкви Св. Анны И. Милиопулосом[724]. Известно, что фотографии храма Св. Анны Морозов высылал также Н. И. Веселовскому[725], русскому археологу и востоковеду.

Ф. Μ. Морозов также оставил краткое описание внутреннего убранства церкви Св. Анны в одном из писем к Ф. И. Успенскому: «Это