Шрифт:
Закладка:
Как бы то ни было, Успенскому удалось опубликовать несколько научных трудов по истории Трапезундской империи[812]. Основным новым научным выводом в одной из рецензий на книгу Миллера о Трапезундской империи, вышедшую в 1916 г., он называет роль торговли самым важным фактором возвышения Трапезунда[813], в 1926 г. утверждая, что «надлежащее изучение всех вновь изданных материалов (после Фальмерайера и Гиббона) приводит, кроме всего прочего, к тому заключению, что устойчивость Трапезунта и его благосостояние зависели прежде всего от его положения в центре торгового движения и от роли его в тогдашней мировой торговле Востока с Западом»[814]. Кроме того, делались доклады. После экспедиции 1917 г. в Русском археологическом обществе выступают с докладами H. Е. Макаренко «Трапезунд и его памятники искусства и старины»[815] (на Восточном отделении РАО) и Н. И. Веселовский – «О турецкой надписи в Трапезунде»[816]. В своей автобиографии Н. Б. Бакланов указывает, что он выполнил «обмеры и чертежи двух базилик Трапезунта, двух пещерных храмов и дворцовой башни»[817]. По базиликам работа опубликована и доступна, но что случилось с обмерами пещерных храмов и дворцовой башни – неизвестно. Среди своих ненапечатанных материалов Н. Б. Бакланов упоминает и некую статью «О поездке в Трапезунт» от 1921 г.[818]
Вот как писал о будущих планах изучения сам Успенский в письме к графине П. С. Уваровой: «По моим наблюдениям Трапезунт, не говоря о трапезунтской области, ожидается в этой серии больших предприятий и, между прочим, самый кремль города с его остатками дворцовых и правительственных сооружений ожидает тщательных исследований, соединенных с раскопками, причем не исключена возможность отыскать такие помещения и подвальные камеры, которые оставались закрытыми со времени падения империи. В общем намеченные любопытные проблемы по собиранию и обработке литературных памятников и составлению истории края»[819]. Готов продолжать работупо Св. Софии[820] был даже непримиримый Ф. И. Шмит, но обстоятельства сложились иначе.
Участники продолжают сравнивать русское и византийское искусство. 10 июня 1918 г. Ф. И. Успенский отправляется в Новгород – «для охраны и изучения памятников старины»[821]. Ф. И. Шмит впоследствии занялся изучением другого храма Св. Софии – Св. Софии Киевской[822], что лишний раз свидетельствовало о его желании доказать собственную гипотезу о трапезундском генетическом происхождении древнерусского искусства. Его исследования в этой области продолжил Н. И. Брунов. В докладе, прочитанном 18 февраля 1942 г. «К вопросу о связях зодчества древнего Пскова с архитектурой Крыма и Кавказа», Брунов утверждает, что «Псков бесспорно был связан в XII-XVI в. с Крымом, Кавказом, Малой Азией, Константинополем, непосредственно, независимо от др. русских областей»[823] и что одним из центров, оказавшим влияние на русское зодчество, является Трапезунд: «Прототипы псковских бесстолпных церквей: бесстолпные маленькие церкви в русской архитектуре XI-XII в. К ним относятся такие постройки, как Ильинская церковь в Чернигове, повторяющая тип малых купольных церквей Трапезунда (Millet в Bull. Corr. Hell.), церковь в Белгородке, фундаменты которой раскопал Хвойко, отчасти Юрьевская божница в Остре, дважды опубликованная Макаренко…»[824] Влияние трапезундской экспедиции было настолько сильным на участников, что даже в учебнике по истории архитектуры (Т. 1. Ч. 1. Гл. 1 «Архитектура Византии») Н. Б. Баклановым постоянно проводились параллели и сравнения с трапезундской архитектурой[825].
Как писал Ф. И. Успенский, самый точный и подробный план цитадели все равно возможен только после проведения раскопок. На заметку будущим археологам-исследователям Трапезунда Μ. Э. Керном были высказаны «предварительные соображения <…> снять до 97 000 куб. м земли» как минимум[826]. Но даже теперь остается лишь надеяться на проведение раскопок в трапезундском кремле.
§ 3.7. Судьбы участников экспедиции и других лиц, принимавших участие в работе и/или ее организации в Трапезунде
Успенский Федор Иванович (1845-1928)
Деятельность последних лет Ф. И. Успенского проходит в Русско-византийской комиссии, объединившей «все имеющиеся в СССР научные силы эллинистов и части славистов и ориенталистов»[827] (1918-1923 гг. – время существования академической комиссии «Константин Порфирородный»), Палестинском обществе (председатель в 1921-1928 гг.), Кружке друзей греческого языка и литературы при исследовательском институте им. А. Н. Веселовского при Санкт-Петербургском университете (с 1922 г.). Последние командировки – Трапезунд (1916,1917) и Новгород (1918) – были посвящены охране и изучению памятников («имел командировку советского правительства в Новгород и губернию для ознакомления с местными памятниками»[828]). Как писал академик в письме в Академию истории материальной культуры, «в 1918-19 гг. имел поручение, возложенное комиссариатом по Просвещению, в Одессу, Киев и др. южные города (РФСР Нар. Ком. 13 марта 1919 г. № 1626 910)». В 1920 г. Успенский редактировал «по поручению одного из правительственных] лиц историю еврейского народа (РСФСР, Гл[авное] управление Арх[ивных] д[ел], 13 марта 1919 г. № 952)».
Ф. И. Успенский также руководил «одним из последних крупных предприятий российского византиноведения на рубеже эпох, которое осуществлялось в экстремальных условиях послереволюционного времени», – Русско-византийской историко-словарной комиссией»[829], первоначально учрежденной в 1918 г. как комиссия «Константин Порфирородный», но в 1923 г. слившейся с Комиссией по переизданию греческого словаря Дюканжа. Свое название Византийской комиссии (Русско-византийской историко-словарной комиссии (сокращенно – РВК, РВИСК, ВИК или ВК) она получила в 1925 г.
В 1921 г. Ф. И. Успенский был избран сотрудником Академии истории материальной культуры, в 1922-1927 гг. он читал курсы по истории Византии в Петроградском (с 1924 г· _ Ленинградском) университете, в 1914-1928 гг. был главным редактором журнала «Византийский временник». Входил также в большое количество ученых комиссий и собраний, был почетным членом многих обществ и академий: Археологического института в Петербурге, Археологического института в Москве, Одесского общества истории и древностей, Константинопольского Греческого филологического собрания, Хорватского археологического общества в Загребе и др.; членом-корреспондентом Юго-Славянской академии, Сербской академии, членом Немецкого археологического института в Берлине[830], иностранным членом Болгарской АН (1928).
Ф. И. Успенский является автором более 200 трудов по русско-византийским отношениям, проблемам землевладельческой общины и византийской образованности, истории Болгарии, Сирии, Малой Азии и Македонии и др. Наиболее известные:
