— Нет, деточка, яиц, совсем нет. В город дети забрали, иди работай! Пообедал и хватит!

У Антона при этих словах дух заняло, слова в горле застряли, он своими глазами на чердаке полную корзину видел!

Антонина его молчание по-своему расценила.

— Иди работай!

Сама дерюгу, топор взяла и за порог вышла. Дров во дворе на пять зим заготовила, а всё неймётся ей.

Ушла Антонина, а Антон успокоиться не может. «Яиц нет, как нет? Но я же видел! Почему бабушка мне не дала их, ей жалко? Но там же их много, очень много! Я же все не съем!»

Душу мальчика волна обиды захлестнула, а потом и ярость нахлынула. «Ну, нет так нет!» Чувство обострённой справедливости взыграло, и с нехорошими мыслями он стал взбираться на чердак. Вот они, голубчики, яйца эти.

Антон устроился рядом с корзиной и приступил к пиршеству. Первые пять яиц проглотил легко, потом ещё несколько с желанием, дальше стало сложнее. Десятое яйцо выпил с трудом, больше не смог. Жаль, живот до этого был набит обедом. Но не оставлять же это добро кому-то, тем более его нет.

Антон с трудом поднялся, осмотрелся и увидел небольшую палку, её и хватит для возмездия. А дальше последовала жестокая, варварская сцена, он с величайшим удовольствием превратил яйца в яичницу. С криком: «Нет так нет!» месил яйца в корзине.

Наконец успокоился, содержимое медленно вытекало, по-видимому, в корзине не осталось ни одного целого яйца. С чувством выполненного долга он спустился в дом. Вот теперь делать здесь ему было нечего. Антон понимал, что теперь приходить сюда будет сложно, но не жалел о своём поступке.

Зато он поступил справедливо, во всяком случае, так считал.

Ещё через пять минут Антон покинул хутор и направился в деревню к бабе Ольге и деду Роману. Те приняли внука с распростёртыми объятиями, и Антон был рад встрече с ними. Только через две недели домой вернулся, друзья с радостью встретили, столько дел, а Антона нет.

В конце лета отец к матери собрался и Антона с собой взял. Антонина просила детей приехать да сарай поправить, прохудилась крыша. Дожди пойдут, дрова зальёт. Антон отговаривался от этой поездки, но отец настоял, пришлось смириться, не расскажешь ему про яйца, чего доброго, ещё уши надерёт. А может, бабушка и забыла про те яйца, а тут страха ждёшь.

Когда во двор к Антонине заходили, их встретил брат отца, Валерий. Самой хозяйки во дворе не было, это успокоило Антона, а дядька племянника радушно встретил, между ними близость была, чувствовал это Антон и тянулся к нему.

— Как жизнь, сынок? — спросил он.

Антон и ответить не успел. Из дома во двор Антонина вышла, увидела внука и недобрым взглядом окинула, но при детях промолчала.

— Что ты, мать, внука не привечаешь? — удивился Валерий.

— Ремня ему всыпать следовало бы! — Антонина рукой махнула и ушла в огород.

Мужчины переглянулись.

— Небось, утворил чего, раз так встречает тебя? — отец посмотрел на сына.

Пришлось Антону во всём сознаться, как те яйца бил, но пояснил, почему это сделал. Отец промолчал, а вот дядя Валерий до глубины души возмутился.

— Это ж надо, вот старая скряга, сироте яиц пожалела! Кому их только собирает, хоть бы нам, детям, отдавала, так нет же, лучше испортятся, чем с пользой отдаст! Я ей сейчас устрою! — с этими словами он направился к огороду.

И уже оттуда неслись нелицеприятные слова в адрес хозяйки усадьбы. Вычитывал сын матери, только исправишь ли старого человека, со своими понятиями век доживать будет. После этого разговора Антонина внука не трогала, хотя и любви к нему не проявляла. Не любила Антона, да и, наверное, никого не любила. В мире своём жила, и места там внуку не было.

Лето к концу подошло, дядя Валерий Антона с собой в город взял и через два дня отправил в интернат. На автобус посадил, в дорогу собрал, никогда ещё Антон не держал в руках столько конфет, печенья и других сладостей. Перед расставанием незаметно в карман племяннику три рубля всунул. Только в автобусе Антон эти деньги обнаружил.

Головастик

Снова свобода закончилась. Снова садиться за парту, грызть гранит науки и расти строителем коммунизма.

В классе появился новый ученик. Ребята ещё на улице обратили внимание на рослого новичка, но даже не предполагали, что это их новый одноклассник, дядька какой-то. Но после обеда, зайдя в классную комнату, застали этого великана за партой. Странно! И когда все расселись по местам, Зоя Викторовна представила им нового ученика. Вот это да!

— Ребята, у нас в классе пополнение, с нами будет учиться Маслов Жора.

При этих слова Жорик встал, вот это да! Мальчик под метр девяносто, да он выше любого в классе на полторы головы, и весил точно не пятьдесят килограммов. Раздались вздохи удивления, сам Жора, почувствовав неловкость своего положения, смутился.

Ребята решили, что иметь в классе такого гиганта совсем не плохо. Связывать с ним семиклассники не будут, но впоследствии они были разочарованы. Их новый одноклассник был до ужаса мирным парнем. Драться он не умел и не желал, Жору, кроме математики, ничего не интересовало.

В классе появилась и новый преподаватель по математике, Людмила Ивановна, недавний выпускник пединститута. На фоне общего интереса к точным наукам новый педагог и Жора быстро нашли общий язык.

Учиться Жора не желал абсолютно, он вообще не учился, а только присутствовал на уроках. Но алгебру знал в совершенстве. Позже даже новый завуч, Николай Алексеевич, обращался к нему за помощью в решении заданий, он учился заочно в институте. С этими задачами не всегда справлялась даже Людмила Ивановна.

Короче, в школе появился Лобачевский, его так и прозвали, на что Жорка не обижался. Он вообще был по характеру мягким и не конфликтным. И участвовать в приключениях своих одноклассников не желал. Для них он был слишком взрослым, а они для него слишком маленькими. Но в его присутствии семиклассники задираться не решались. У них были сложности с восьмым классом, лидеры старших классов Алик и Слава соперничали за главенство в школе. Это противостояние держало весь мужской педагогический коллектив школы в постоянной боевой готовности. Порядок в школе сохранять было непросто.

Пользуясь отсутствием внимания со стороны старших ребят, мальчики усердно заготавливали припасы на зиму. В очередной раз «помогали» колхозникам убирать с полей картофель, морковь, капусту и прятали в свои хранилища. Сады окрестных сёл быстро