– Коварный план, – усмехаюсь я, когда мы сбавляем темп.

– Они сами виноваты, – бурчит Томми. – Ну какими нужно быть козлами и идиотами, чтобы так себя вести? Я понимаю, что все хотят выжить, иногда и за счёт других. Но разве это правильно?

Я пожимаю плечами, однако Томми этого не видит: мы уже пересекли границу начала игрового поля. И если поляну освещал свет автобусных фар, то в лесу царит кромешная тьма. Даже полнолуние не спасает: ветви и листва слишком плотные, поэтому мы переходим на шаг.

– Жнецы могут быть где угодно, так что будем двигаться медленно. И нам лучше говорить шёпотом, – еле слышно произносит Томми, когда мои глаза привыкают к темноте. Это всегда происходит быстро, но какой от этого сейчас прок? Разве что… я могу направлять Томми. Он всё ещё оступается, видимо, его ночное зрение хуже моего.

Чуть сжимаю его руку и шёпотом выражаю согласие. Так мы и крадёмся: вздрагивая от каждого шороха и постоянно озираясь по сторонам. Ну, я крадусь. Томми, надо отдать ему должное, ещё пытается храбриться и подбадривает меня.

Мы петляем между деревьями, углубляясь всё дальше. Темнота уже не кажется непроглядной, и идти становится намного легче. Молюсь, чтобы так и прошёл остаток ночи, и какое-то время нам действительно везёт. Но стоит мне немного расслабиться, как спереди раздаётся:

– А я думал, что благополучно всех профукал. Почему вы такие медленные? И что теперь с вами делать? По правилам я должен вас подстрелить и вызвать Итана, но мне неохота с ним контактировать. Мерзкий тип.

Развязно-ленивый тон кажется немного знакомым, однако сейчас мой мозг не способен ничего анализировать. Я цепенею, Томми тоже останавливается и заслоняет меня собой. Мы даже не пытаемся бежать, ведь в руках у мужчины ружьё. Он приближается, и я узнаю в нём того самого мажористого блондинчика, который взял в питомцы Венди.

Он останавливается в паре шагов и, пошатываясь и обдавая нас винными парами, спокойно продолжает рассуждать:

– Если убью, Венди будет очень недовольна, а я не хочу с ней ругаться. Ещё и ворчание Андерсона потом выслушивать. Но просто так отпустить я вас тоже не могу, сами понимаете. Стоять здесь всю ночь не хочется, комары и прочая гадость – это не по мне. Может, у вас есть варианты? Я бы с удовольствием вернулся в комнату и…

– Лили, беги! – кричит Томми, бросаясь на блондина.

Они валятся на землю, ружьё отлетает в сторону, и Томми придавливает Жнеца своим телом. Всё происходит за секунду, я успеваю лишь резко вдохнуть.

– Беги! – отчаянно повторяет Томми.

– Но… как же ты?

– Я его задержу. Беги, я догоню тебя.

Мне слабо в это верится, я бы предпочла помочь, но Томми яростно прогоняет меня, ссылаясь на то, что я его отвлекаю. И, к моему ужасу, это действительно так, иначе он бы уже легко нейтрализовал этого парня, но их борьба затягивается. Томми и правда отвлекается на меня. Или я просто нашла предлог, чтобы сбежать…

Скрипя сердце, начинаю отступать, а потом срываюсь на бег. Слёзы катятся по лицу, пока я несусь прочь, не разбирая дороги. Лес и тьма окутывают меня, заманивая в свои сети и дезориентируя. Звуки ночи пугают, но вскоре нарастающая внутри паника затмевает собой всё.

Я бегу, бегу и бегу. Слышу лишь свои всхлипы и горячее, рваное дыхание. Падаю, раздирая одежду, плутаю, то и дело меняя направление, и дрожу так, словно меня приковали к проволоке под токовым напряжением.

Ночной лес сам по себе опасен. А когда во тьме тебя поджидают чудовища – от страха ты не соображаешь ничего. Каждое дерево, каждый куст могут стать последним, что я увижу. За ними может прятаться кто угодно, но я не узнаю об этом, пока не напорюсь грудью на ружьё.

Однако я так отчаянно желаю выбраться из этого ада, что в голове стучит лишь одна мысль: «Прочь!» – и я бегу так быстро и долго, как не бегала никогда. Даже не знала, что способна на это. Останавливаюсь, лишь когда лес остаётся позади.

Далеко позади…

– Томми, – шепчу и оглядываюсь, но не понимаю, где нахожусь. Деревья давно сменились равниной, и теперь я стою у подножия плато, на котором также растут деревья, но это не тот лес. – Чёрт!

Адреналин всё ещё бурлит в крови, однако мысли немного проясняются, и до меня доходит, какую ужасную ошибку я совершила. Я бежала не по прямой… Даже не знаю, сколько раз повернула и в какую сторону. И уж тем более я не в курсе, насколько далеко убежала. Нет смысла идти назад: так мы с Томми окончательно разминёмся. Да и жив ли он ещё?

– Чёрт! Чёрт!

Из горла вырываются громкие всхлипы, которые я не в силах заглушить. Меня всю колошматит. Мне плохо. Голова кружится. Слёзы застилают обзор. Сухое дыхание обжигает губы. Лёгкие горят. Меня тошнит. Я молюсь, чтобы с Томми всё было в порядке, но… Но как с ним может быть всё в порядке, когда я оставила его один на один со Жнецом?!

– Нужно было остаться. Нужно было ему помочь, – цежу я сквозь зубы, злясь на саму себя. – Он ведь не бросил меня, всё это время поддерживал, а я…

Словно в унисон со мной небо начинает плакать, и первые редкие капли дождя быстро сменяются ливнем.

– Прости, – шепчу я в темноту. – Прости меня.

Едва последнее слово слетает с губ, раздаётся выстрел. А затем ещё один – ближе и громче. Я не понимаю, откуда именно исходит угроза, но точно не прямо по курсу и не справа. Инстинкт самосохранения врубается незамедлительно, и я сломя голову несусь вверх по склону.

Подъём стоит мне немалых усилий, зато, взобравшись на плоскую вершину, я наконец могу сориентироваться. Плевать, что на возвышенности меня могут заметить. Не знать, где находишься, ещё хуже.

По правую руку от меня растут деревья. Они посажены слишком близко, и это наводит на мысль о том, что рядом граница острова. Прорваться через этот древесный частокол не представляется возможным, поэтому я отметаю эту идею.

Впереди, у подножия плато начинается равнина, а за ней располагается ещё одна возвышенность. Если слух меня не подводит, то я действительно оказалась на