не только заставляет мужчин терять свое небесное наследие, но и лишает их всей чести мира». Хотя мужчина может наслаждаться моментами любви, однако и он, и женщина, которую он избрал, рискуют лишиться каждый своего доброго имени, если обнаружится, что они «дарили кому-нибудь [свою] любовь». Мужчины должны держать себя в руках и не поддаваться искушению обольщать женщин, которые неспособны «сдерживать [свои] страсти, как то делают мужчины»188. Мужчины в конечном итоге и есть стражи женской непорочности. Они либо сдерживают себя и отказываются предлагать хвалы и подарки, удерживая себя от секса, либо вступают с женщинами в романтические отношения, и тогда оба влюбленных обрекают себя на неизбежное падение.

В целом Андрей наставляет своих читателей- мужчин, что «всякая женщина на свете… развратна, ибо ни одна женщина, неважно, сколь титулована она или благородна, не откажет в своих объятиях мужчине, пускай даже самому отвратительному и гнусному», который ухаживает за ней с уме-ньем189. И все же он будет несчастен, поскольку она останется неудовлетворенной по причине самой своей женской природы и в конце концов променяет его на другого, поскольку она непостоянна. Те же идеи мы находим и на страницах других сочинений в куртуазном жанре, в том числе в легендах о короле Артуре и «Романе о Тристане и Изольде». В бретонском «Лэ о Гижмаре» (лэ — любовная повествовательная поэма), написанном Марией Французской (ок. 1160–1215), сюжет вращается вокруг любви героя, чье имя и дало название лэ, к замужней даме, которую супруг из ревности держал в заточении. Когда свершилась их прелюбодейная любовь, супруг еще больше ужесточил заточение дамы, но та смогла сбежать, из- за чего разразилась кровопролитная вой на, стоившая многих жертв с обеих сторон, а беглянка попала в руки к другому влюбленному в нее лорду. Даже у Чосера в эпической поэме «Троил и Крессида», где героиня не замужем, она все равно проявляет непостоянство.

Крессида предает Троила и отказывается бежать с ним после того, как их отношения приводят к акту любви, и предпочитает поддаться на ухаживания воина Диомеда.

В некоторых куртуазных произведениях все наоборот, и женщины не в пример мужчинам верны своей любви, как в лэ Марии Французской «Элидюк», где у главного героя есть преданная жена, а он по ту сторону Ла-Манша заводит себе любовницу. Впрочем, примеры женской верности так малочисленны, что служат скорее исключениями из правила, чем надежным доводом в пользу женского постоянства.

Было бы явным преуменьшением утверждать, что в куртуазной литературе неверны только женщины, выведенные в куртуазной литературе. Притом что такие произведения сочинялись, по всей видимости, для того, чтобы художественно отображать нравы и обычаи высших кругов общества, их читала не только знать. Сочинения куртуазного жанра были популярны среди всех слоев населения, правда, с некоторыми вариациями, поскольку разные переписчики по- разному копировали их; кроме того, публика с удовольствием слушала баллады или поэмы на сюжеты этих сочинений. В итоге те же самые представления о женщинах проявились и в менее изящной литературе. Так, возвышенные мысли, высказанные в эпической поэме «Троил и Крессида» и адресованные думающему образованному читателю, Чосер пересказывает более доходчиво в своих простонародных «Кентерберийских рассказах». Проделки неверных жен составляют основу сюжета в «Рассказе мельника», «Рассказе купца» и в «Рассказе шкипера» и упоминаются в «Рассказе повара» (неоконченном, где повествуется о похождениях жены содержателя притона, которая подрабатывает проституцией). Так что даже в сознании простонародья женщинам приписывались намерения выйти замуж не ради любви, а ради безопасности и, вероятно, ради невозбранного секса.

Дошедшая до наших дней средневековая литература стоит в одном ряду с научными и богословскими трудами, полными претензий к женской природе, и все это, вместе взятое, рисует нам более или менее целостный облик среднестатистической женщины того времени как создания, которое больше руководствуется собственными сексуальными желаниями, чем доводами рассудка или религиозными предписаниями. И потому мужчины, так как были умнее, караулили своих дочерей, а также жен. Сдержанные, рассудительные и верные, они считали своим долгом блюсти нравственную чистоту женщин. Сами женщины просто не внушали доверия, чтобы поручить им такое важное дело; дай им волю, и они вмиг скомпрометируют себя, подорвут надежды на достойную партию или свой освященный церковью брак, а там и погубят свои бессмертные души.

Эмилия Терция, жена римского военачальника

Сципиона Африканского, застает его за изменой

Миниатюра из книги Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах». Ок. 1440 г.

Мужчины сторожили женщин не только ради них самих, но и ради сбережения собственной репутации. Отец зорко приглядывал за своей дочерью, чтобы повыгоднее выдать ее замуж, навязав ей брак, не отвечавший ни ее сексуальным потребностям, ни ее личным интересам. И столь же зорко муж приглядывал за своей женой, чтобы не позволить ей уронить его честь или замарать его доброе имя и чтобы быть уверенным, что рожденные ею дети от него. В конце концов, сексуальное поведение женщин напрямую касалось разных сторон жизни мужчин.

Сексуальное наслаждение

И все же женская сексуальность и деторождение давали слишком много поводов для беспокойства, чтобы они ограничивались только внебрачной сферой; брака они тоже касались. Женская сексуальность всегда была болезненной темой. Двухсеменная теория (см. раздел «Половое влечение») рождала одну проблему: если для зачатия требуются и женское, и мужское семя, значит, как и мужчина, женщина, чтобы излить семя, должна во время секса испытать оргазм. Впрочем, если смотреть с богословских позиций, проблема легко разрешалась. Паре следует совокупиться положенным способом, посредством проникновения пениса во влагалище, оба испытают оргазм, и вуаля — дитя готово. В управляемом божественным провидением мире, где секс существовал единственно ради исполнения Божьей заповеди «плодитесь и размножайтесь», требуемому для зачатия оргазму полагалось просто взять и появиться.

Однако как в Средневековье, так и в наши времена секс через проникновение пениса во влагалище совсем не гарантировал женского оргазма, как ни желал Фома Аквинский, чтобы так оно и было. Как отмечал Авиценна, «женское наслаждение» следует принимать во внимание как важный

репродуктивный фактор, потому что когда «женщина… не испускает семени… тогда не бывает ребенка»190.

Сегодня мы сказали бы, что эта проблема легко