В бункере загрузки небрежно выполнена футеровка, листы подогнаны неплотно. Эксплуатационники не принимают. И правильно делают: ведь никто не говорил, что нужно давать количество в ущерб качеству.

Три раза давались приказания: «Покрасьте емкости!» — и все эти разговоры идут на ветер, а изолировщики не могут приступать. Так когда же, в конце концов, товарищ Логинов, вы, начальник участка, выполните то, что вам приказано?!

Солнечный лучик сгорел от стыда на пульпонасосной: самый отстающий объект ставит под угрозу пуск всей технологической нитки. Мы обращаемся к вам, товарищи Каравашков, Левитан, Панкин! Вы слышите нас? Когда же, наконец, перестанут вас склонять? Фабрика накануне пуска. Неужели вы не понимаете?»

В нынешнем комсомольском комитете стройки берегут те мельниковские листы: серая и тонкая бумага, знакомые размашистые буквы, красные чернила, будто кровью сердца написано. «Наша история», — говорят. Стремительна хибинская новь: для них это уже история, как и то, что было полвека назад.

Секретарь Гриша Кузьминский — высокий, беспокойный, лицо юношеское, понятливое. С виду он хрупковат. Только когда жмет руку, «по-комсомольски» фиксируя пожатие, становится понятно: сила естью На месте не устоит: весь в движении. Забираемся в «газик» с брезентовым верхом. Прохладно. Гриша сгибается, сидит, будто на корточках, будто на минуту присел и сейчас же вскочит. Думаю про себя, что и я, двадцать-то лет назад, будучи в его положении, тоже деятельно подпрыгивал. На двери нашего комитета было прикноплено: «Входите без стука».

Въезжаем в Апатиты, наш молодежный новый город. Припоминаю тут первые дома, мы сразу их ставили каменными. Я особенно люблю этот город зимой, когда все бело, деревья легкие, пушистые. Краски кругом — чистейшие, нежные акварели. Теперь в этом городе приезжий может заблудиться, появился и центр, и даже окраины. Есть у нашего города и ворота — с флагштоками и куском апатитовой руды.

В белесом просвете полярной ночи — пригоршни огней. В городе — лампы дневного света. Они будто излучают тепло. Свет придает Апатитам уют. На улице как в квартире. И замирает сердце, будто входишь под родительский кров после дороги волнений.

Полдень... Бледно-голубое небо вдруг зажелтело полосами на востоке. Полосы.расширяются — и лес на золотом фоне становится очень четким. Полосы краснеют, а из-за деревьев вырывается прямой лучик, похожий на свет от фонарика. Два луча, три — и вот уже словно запылал кузнечный горн. Солнце чистого расплава, без примесей, окрасило горизонт. Это всего лишь ярко-красный краешек диска в первой декаде января, но как теплеет сердце.

Кузьминский угадывает мое состояние, пытается сопереживать: он, как и город, доброжелателен. Отвлекает: вот новая хоккейная коробка, полюбуйтесь. Эта игра у нас в чести, полей хоккейных много. Объясняет, что городская команда выходит, так сказать, на мировую арену: шведов принимала и выиграла...

В кабинете Кузьминского — представитель из Тюмени. Апатитстрой отправляет туда выпускников своего профтехучилища.

— Впервые из Мурманской области отпускаем, — объясняет Гриша. — Теперь у нас рабочей силы хватает.

Вот вам и кольский Север, Заполярье. Единственное, пожалуй, место в нашей стране, где нет сейчас дефицита рабочих рук. Нет.

У Гриши над столом — портрет Ленина, барельеф на сосне. Узнаю, что автор работы — сам Кузьминский, он учится заочно в художественном вузе.

Рассказывает, что ребята в Апатитстрое собирают историю своего треста, воссоздают путь комсомольской организации Хибин.

Знакомлюсь с письмами Леши Язева, одного из первых хибинских комсомольцев. Сейчас он живет в Днепропетровске.

...1930 год. Начало стройки. Вспышки сыпного тифа. Особенно в «Ситцевом городке», там чернеют на снегу палатки. Хибинский комсомол начал борьбу с тифом: «Легкая кавалерия» при больнице. Постоянное дежурство днем и ночью.

Противопожарная охрана тепляков, в которых возводились корпуса первой апатито-нефелиновой фабрики, — тоже комсомол.

Володя Зарубин и Аркадий Архипов едут в Вятку за оборудованием: нужно параллельно со строительством начинать монтаж обогатительной фабрики.

Субботники на Кукисвумчорре. «Лучшая суточная добыча руды — у комсомольца Лукина. Она составляет 14 тонн».

Субботники на Юкспоре... Здесь однажды разразилась снежная буря. Снесло осветительные столбы. Спускались с горы и возвращались домой по озеру, в кромешной тьме, цепочкой, по пояс в снегу. Не разнимали сплетенных рук. В Мурманске простаивали иностранные пароходы, ждали руду.

Ослепительной от солнца и снега весной 1930 года прибыл в Хибины Захар Болотовский. Он и стал первым секретарем комсомольского горкома. Вслед за ним — Лева Фиалков, специалист по радиотрансляции, Яша Плаксин — создатель ТРАМа — театра рабочей молодежи, поэты Лев Ошанин, Саша Решетов, Боря Шмидт.

Язев с ребятами тогда «переключился» на монтажные работы, из Хибин уехала немалая часть слесарей: не те, сказали, условия, Сахара наоборот, к черту...

Начинался монтаж, а техники раз, два и обчелся: одна лебедка и одна ручная однотонная таль. Брали, что называется, «на пупок»: деревянные катки, ваги, веревки, тросы. Но ни одного упрека от комсомольцев, ни одного бранного слова. Они организовывали хозрасчет. Вместе с плановиком и начальником стройконторы.

Их было несколько десятков тогда — хибинских комсомолят. Собирались обычно в комнате Язева и Сережи Подошкина, пока горкому не выделили помещение. Стали приходить посетители, корреспонденция. Все официально, солидно, юридически узаконено...

И смех и грех: раскопал в трестовском альбоме бумагу, подписанную мной в 1963 году. Мы взялись тогда комитетом комсомола решать проблему мест в детских садиках и яслях. И решили:

«Для наведения здоровой атмосферы и для того, чтобы очередь стала очередью, материально обеспеченные товарищи, и в первую очередь руководители, должны забрать своих детей из детских садов».

Должны забрать — и баста.

Этот юношеский максимализм не был позой. Приезжали из разных областей с путевками девушки и демобилизованные парни из военных округов. Заводили семьи. А свадьбы все — комсомольские, и заявления на ясли через наш комитет шли.

Сейчас-то, в начале восьмидесятых, понятно, ни с садиками, ни с жильем прежней остроты нет, хотя много семей создается, рождаемость в городе высокая. Несколько лет подряд Апатитстрой завоевывал призовые места во Всесоюзном соревновании и получал ежеквартально министерские премии. Понятно, почему в городе много хоккейных коробок, лыж на всех хватает, красочные костюмы имеет самодеятельность, прекрасно оборудован клуб юных техников.

Обстановка на стройке спокойная: лихорадит меньше, людей случайных нет. Но дел у комсомольского штаба по-прежнему «под завязку». Ездили вот в Чебоксары на завод за электрощитами: плановая поставка была поздней. Чувашские комсомольцы помогли, ясное дело.

Кузьминский деловито объясняет:

—