вывод, что анализ поражения белых в гражданской войне, сосредоточенный на их запоздалых, половинчатых и бессистемных попытках завоевать политическую поддержку, - каким бы точным ни было такое изображение - в конечном счете ошибочен. Мантра "Все в армию", прозвучавшая в Омске, была, вероятно, разумным ответом на обстоятельства того времени; и с момента прихода к власти Колчак начал претворять это обещание в жизнь.

 

Весеннее наступление Колчака

Глубокая озабоченность адмирала Колчака тем, какое впечатление его амбициозно переделанные боевые действия русской армии могут произвести в конференц-залах и канцеляриях союзных столиц, самым ярким образом сказалась на сроках наступления белых с востока в 1919 году. По сути, весеннее наступление Колчака было запланировано на самый ранний срок, после паузы (примерно декабрь-март), вызванной урало-сибирской зимой, когда запланированный сбор всего мужского населения Сибири возрастной группы 1897-1900 годов мог бы предоставить в его распоряжение миллион человек. Неудивительно, что в хаотичной ситуации 1918-19 годов менее 10 процентов от этого числа реально материализовались, чтобы быть добавленными к 50 000 или около того бойцов, уже находившихся в поле. Более того, до начала активных действий в марте 1919 года не было предоставлено времени для эффективной подготовки этих сырых новобранцев , а тем более для привития им хоть какого-то представления о целях Белого движения, в то время как обмундирование и оружие, поставляемые для них союзниками, слишком часто задерживались в пути по перегруженной одноколейной железной дороге из Владивостока на немыслимо изолированный Уральский фронт или исчезали в черной дыре бурно развивающегося черного рынка Сибири. Генерал Нокс, глава Бритмиса и номинальный шеф-повар белых войск в Сибири, был в апоплексии от такого сочетания беспечности и коррупции. После нескольких месяцев споров он все же убедил командиров Колчака начать формирование и подготовку пяти резервных дивизий в тылу, но приказ об этом был отдан только после начала наступления.

Очевидно, что запланированное Колчаком наступление должно было начаться до того, как будет организовано одновременное комбинированное наступление деникинских войск на Юге России: получив очередной отпор от Царицына в январе 1919 года, Донская армия отступила на свою территорию, в то время как Добровольцы были полностью заняты укреплением своих позиций на Северном Кавказе. Такое отсутствие координации обычно считается фатальным для белых, поскольку позволило их противникам передислоцировать свои силы с востока на юг, вдоль внутренних коммуникаций, чтобы противостоять последовательным, а не совместным наступлениям. Однако что стало причиной такого разрыва - вопрос спорный. Часто ссылаются на плохую связь, обычно с отсылкой к судьбе генерала А.Н. Гришина-Алмазова, который был застигнут красной флотилией на Каспии, когда он пытался переправить документы из Екатеринодара в Омск - приводится в качестве доказательства. Но этот аргумент не является убедительным, поскольку, несмотря на то, что красные прочно удерживали Волгу вплоть до Астрахани, отделяя Колчака от Деникина, оба белых лидера и их штабы имели полную возможность общаться по телеграфу и часто делали это (например, для организации совместного политического наступления против предложения Принкипо в феврале 1919 года). Аналогичным образом, анализ, предполагающий, что Колчак отказался ждать Деникина из-за якобы желания выиграть "гонку на Москву", не учитывает ни самоотверженный характер адмирала, ни свидетельства в обсуждениях и приказах белого командования в Сибири, из которых совершенно ясно, что русская армия решила не ждать Деникина только потому, что ее лидеры совершенно не понимали, что это может быть необходимо сделать. В принятии этого решения, по-видимому, наиболее виновен вышеупомянутый полковник Лебедев, парвеню-начальник штаба Колчака, но он действовал не один. Барон А.П. Фон Будберг, высокопоставленный армейский чиновник, прикомандированный к Омской Ставке, написал дневник о своих впечатлениях этого времени, в котором попеременно кипит гнев и прослеживается недоверие к тому, как Колчак был очарован звездно-полосатым панцирем молодых советников, которые постоянно уверяли его, что "банда преступников и авантюристов", сидящая сейчас в Кремле, скоро будет свергнута, что Красная армия состоит из одних "отбросов общества" и скоро будет сметена, чтобы он мог "войти в Москву под аккомпанемент церковных колоколов".

Еще одним следствием всего этого было то, что если объединение с Деникиным признавалось ненужным, то открывались другие возможности для определения стратегического веса и направления наступления Колчака. Очевидно, что, если объединение с Деникиным не потребуется, оно не будет направлено на юг. Но и не на север - направление, за которое выступал маловероятный союз генерала Нокса (который предполагал двигаться от Перми через Котлас на Вологду, где можно было бы соединиться с союзными войсками на севере России), генерала Гайды (который предвидел дальнейшие лавры для своей Сибирской армии, если уклон будет сделан на наступление из его трофейного города Перми) и недавно возвысившегося генерала Лебедева. Действительно, по словам одного язвительного наблюдателя омской сцены, главной причиной того, что Ставка Колчака отдавала предпочтение северному направлению, "была возможность избежать союза с Деникиным, потому что младенцы, занимающие руководящие посты [в Омске], боятся, что в случае объединения войск Колчака с войсками Деникина их заменят более старшие и опытные специалисты". Возможно, здесь сыграли свою роль и личные факторы: прямолинейный Нокс, считавший, что знает о русской армии больше, чем большинство русских (а после почти десятилетнего пребывания в стране он вполне мог это сделать), и напористый Гайда (вступивший в мировую войну фельдшером в австрийской армии) явно раздражали Колчака. Но самое главное, опять же, заключалось в том, что для того, чтобы произвести впечатление на союзников, срочно требовалась какая-то победа в кратчайшие сроки. Поэтому наступление Колчака должно было быть общим, по всему фронту, с тем уклоном, который был в пользу центра, и оттеснением через Уфу к средней Волге и наиболее прямому пути на Москву.

Боевой порядок войск Колчака в начале марта 1919 года состоял из, с севера на юг: Сибирская армия Гайды численностью около 45 000 человек (при поддержке Сибирской флотилии в верховьях Камы) со штабом в Екатеринбурге; Западная армия генерала М. В. Ханжина численностью 42 000 человек, базировавшаяся на Челябинск, которая по мере продвижения наступления должна была быть усилена новым корпусом под командованием полковника В.О. Каппеля; Южная армейская группа атамана Дутова (с мая 1919 года - Южная армия численностью около 25 000 человек под командованием генерала Г. А. Белова). К югу от группы Дутова-Белова были растянуты войска Оренбургского и Уральского казачества, насчитывавшие еще 20 000 бойцов, которые были задержаны до занятия красными Оренбурга, но крайний левый фланг которых выдавался вперед почти до берегов нижней Волги. На Восточном фронте красных (опять же с севера на юг) им противостояло около 120 000 бойцов 3-й, 2-й, 5-й, 1-й и 4-й красных армий, которые были