– Но ведь ты отлично владеешь магией, – заметила я. – Да, запоминать плетения и тонкости тебе даётся тяжело, но зато ты тонко чувствуешь силу…

– А толку? Я бы всё равно потом не сдал вступительный экзамен в универ. Страшно подумать, какую головомойку мне бы устроил мистер Лукас.

– Ты думаешь о том, чтобы стать пилотом, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла я.

Даниэль кивнул.

– В пилотов берут только грозовых драконов. А у меня хороший опыт полётов в результате игры в драгонбол. Я… чувствую небо.

– Я знаю, – тихо ответила я. – Наверное, полёт – это действительно твоё призвание. Но почему не продолжить по пути спорта? Ты мог бы занять место в основном составе или организовать собственный клуб, или…

– Это всё несерьёзно, – улыбнулся Даниэль. Я немного удивлённо моргнула.

– В каком смысле?

– Сев за панель управления дирижаблем, я вдруг почувствовал, что на мои плечи легла настоящая ответственность. От моей ловкости зависит будущее тех, кто находится на борту. Это не игра. Риски настоящие, а не мнимые. На кону жизни, а не кусок металла, который называют наградой.

– Но тогда ты перестанешь играть… И будешь подолгу в полётах…

– Главное, чтобы мне было к кому возвращаться, – произнёс он и нежно поцеловал меня в губы.

***

Подготовка к игре, хотя каждый раз происходила в новых условиях, стала для меня уже делом привычным. Всех разбудить, всех накормить, проконтролировать наличие и состояние формы и инвентаря, убедиться, что прибытие на игровое поле будет вовремя.

Мир, в который нас занесло, представлял собой гигантские тропики, но осознала я это только утром, когда взошло солнце и осветило лес, на границе которого разместилась гостиница. Города здесь располагались под специальными силовыми колпаками, которые не позволяли дикой фауне проникать внутрь, но через которые легко могли проходить владеющие магией разумные создания.

Между городами проходили протянутые высоко над землёй канаты, а по ним перемещались кабинки, напоминающие омнибусы. В один из таких омнибусов нам и предстояло сесть, чтобы добраться до игрового поля.

Я успела везде. Всё было готово, все были собраны, документы, билеты – на месте, никто не задержался в туалете или на завтраке, и ровно к восьми часам утра все стояли на остановке омнибуса, наблюдая, как он неторопливо подъезжает к платформе.

– А где водитель? – спросила Синтия.

Я присмотрелась. Действительно, в кабинке не было никого. То есть, совсем никого! Она была совершенно пуста!

– Они полностью автоматизированы, – ответила Робинсон, быстро взмахивая пальцем над своим вещателем. – Так что садимся быстро, как только двери закроются, войти уже никто не сможет, и придётся ждать следующего омнибуса. А он придёт только через час.

– А если бы кто-то опоздал? – спросила другая девчонка из группы поддержки.

– Я бы тому голову открутила, – мрачно пообещала их тренер. – И из команды выкинула. У нас здесь не увеселительная поездка.

Омнибус медленно подъехал и распахнул свои двери.

– Так, заходим по одному, не толпимся, – командовала Робинсон. – У нас ровно пять минут на посадку.

Парни остались в стороне, пропуская вперёд девчонок из группы поддержки. Последними зашёл Макс и я, убедившись, что никого не осталось, и все расположились внутри. Над нашими головами по всей длине кабины виднелись пластины, на которых отсчитывалось время до того, как закроются двери.

Пять. Четыре.

Я встала, чтобы поправить юбку, которая смялась оттого, что я поторопилась сесть на свободное место у самого выхода.

Три. Два.

Со своего места вдруг соскочил Макс и одним широким шагом покинул кабину.

Один.

Никто ещё не успел осознать, что произошло, когда я выбежала из кабины, протиснувшись между уже почти закрывшимися дверьми. В голове звенел голос Робинсон, которая успела что-то крикнуть, но было поздно. Двери закрылись, и механизм безопасности не открыл бы их без вмешательства техника.

– Макс! – крикнула я и обернулась. Кабинка уже плыла на толстых канатах в сторону барьера, и к окнам прижимались лица наших товарищей.

Макс тяжело опёрся о перила посадочной станции и смотрел вниз, на гигантские листья местных кустарников. Он тяжело дышал. Я подошла и осторожно коснулась его плеча.

– Что случилось? – спросила тихо.

У него на лбу проступил пот. Волнение? Нет, такого не могло быть. Он никогда раньше не волновался перед игрой. Здесь было что-то другое.

– Ты боишься, – сказала я, потому что он не отвечал и вообще никак не реагировал. – Боишься встретиться с ним лицом к лицу.

– Бездна, – прошептал Макс. Он прошёл к ближайшей скамье, сел и откинулся головой назад, так что она повисла за спинкой скамьи. Ослепляющее солнце полностью заливало его, отчего белая рубашка, казалось, начала светиться.

Я села рядом. Скамья была горячей, но пока не обжигающей, ведь стояло раннее утро.

– Я знаю, каково это, – проговорила, старательно подбирая слова. – Мне тоже не хотелось знакомиться со скрытой частью меня. Кремон – твой брат-близнец, у него то же лицо, то же телосложение, что у тебя. Увидев его, ты увидишь самого себя.

Макс тихо рассмеялся.

– Всё-то ты знаешь. – Потом обнял меня за плечи и прижал к себе, словно моя близость придавала ему уверенности. – Робинсон нас убьёт.

– Она тебя убьёт. Мне не нужно через час выходить на поле.

– Плевать. Всё равно мне придётся покинуть Виригию. Ты ведь понимаешь, что это неизбежно.

– Ты боишься ему проиграть, – осознала я и по тому, как он резко сжал моё плечо, поняла, что не ошиблась. – Ты боишься сравнения с ним, а ведь Виригия только один раз проходила полуфинал на чемпионате академий.

– Я видел его фотокарточку, – глухо отозвался Макс. – Если нас одинаково расчесать и одеть, даже ты не сможешь нас отличить.

– Эй, откуда у тебя в голове такие глупости? – я толкнула его в бок и вывернулась из-под крепкой руки. – Мне вот вообще нет никакого дела до твоего брата. Но есть дело до тебя. И до этой игры. До игры, на которой ты должен утереть всем нос. Потому что ты сильный и талантливый дракон.

– Не знаю, – выдохнул он. – Всё из рук сыпется. Всё теряет смысл.

– Но ведь ты не один. Зачем ты пытаешься всё переживать в одиночку? У тебя есть я, друзья, твои мамы, братья и сёстры. Я имею в виду тех, с кем ты рос в доме Дэраго. Они ведь тебе не менее родные, чем те, с которыми у тебя общая кровь.

Он пожал плечами.

– Привык. Когда в доме три десятка человек, это почти то же самое, что одиночество. Всё постоянно вверх дном, кто-то чем-то недоволен… Всегда