– Бездна, – прошептала я. – Что это за место?

И, главный вопрос, который я задавала самой себе: почему книги хранят в таком труднодоступном месте? Как же сырость, плесень, мыши?

Фениксы молча закончили зажигать факелы по периметру зала, после чего женщина погасила магический огонь и встала на колени перед чем-то вроде кафедры в самом центре зала. Она сделала глубокий вдох и замерла с закрытыми глазами. Мужчины сели на колени рядом с ней, обратившись лицами к кафедре.

Я подошла ближе и только тогда увидела, что на кафедре лежала раскрытая книга. Старая, здорово потрёпанная книга, в которой не было видно ни строчки. И она показалась мне смутно знакомой.

– Алли маэра, касеванн альдас, – произнесли все трое. – Ахенна. Ахенна. Ахенна.

Ахенна? Я уже слышала это имя. Да, определённо. Одна из душ фениксов, чья частичка теперь была во мне, носила это имя.

Так всё это – память предков?

Все трое фениксов вспыхнули синим пламенем, да так резко, что я испуганно отшатнулась. А потом женщина встала и подошла к книге. Я осторожно приблизилась и заглянула в неё, но увидела лишь пустые, пожелтевшие от времени страницы.

Феникс коснулась страниц кончиками пальцев, и те тоже запылали синим пламенем. Но книга не сгорала и даже не начала обугливаться, лишь верхние страницы зашевелились под воздействием тепла. Постепенно синее пламя приняло вид молодой, красивой женщины, черты лица которой напоминали лица стоявших в середине зала фениксов. Она протянула руку, и вызвавшая её потянулась к ней в ответ. А когда их пальцы соприкоснулись, ещё более сильное пламя разгорелось вокруг. Мне даже защипало глаза от столь яркого света, и я невольно прикрыла их рукой.

Всё это длилось несколько мгновений. А потом пламя угасло, оставив зал в тусклом свете факелов, а от книги остался только пепел. Его один из мужчин бережно собрал в мешочек. Женщина, покачнувшись, отступила в сторону и тяжело опёрлась о колонну.

– Каэвас, – сказала она решительно и выпрямилась, стараясь твёрдо держать своё тело, хотя видно было, как ей тяжело. – Ингрибаал маэра даи.

– Саалайвээ? – спросил её один из спутников. Она нахмурилась и медленно пошла вдоль полок со старинными книгами. Но что она искала и нашла ли, я уже не узнала, потому что картинка перед моими глазами начала тускнеть, покрываться белёсой дымкой, и в конце концов от неё не осталось ничего, кроме света синего пламени.

– Шелли, ты меня слышишь?!

Я почувствовала, что меня кто-то трясёт за плечи, и не сразу осознала, где нахожусь. С трудом открыла глаза. Веки не слушались, а свет из окна, не до конца зашторенного, казался ослепительным.

– Маркус? – проговорила я, сфокусировав, наконец, взгляд. – Ты что здесь делаешь?

Дракон, наконец, перестал меня трясти, выдохнул и помог мне сесть.

– Я меня здесь комната по соседству, – сказал он, кивнув в сторону двери. – Здесь вроде никто не жил, а тут дверь открыта. Я заглянул – ты на кровати лежишь. А когда подошёл ближе, обнаружил, что ты не дышишь.

– Как не дышу? – не поняла я и на всякий случай прислушалась к своему дыханию. Оно было на месте, никуда не делось.

– Ну, не так чтобы совсем не дышала. Но мне пришлось провести диагностику с помощью силы, чтобы обнаружить признаки жизни. Сердце билось, но как-то очень медленно, признаки дыхания вроде тоже были, но какие-то слабые. Короче, я испугался – и вот. Разбудил тебя. Ты как вообще, нормально?

Он заглянул мне в глаза, и выглядел при этом, как несчастный, побитый щенок. В сочетании с небольшой щетиной и широким волевым подбородком выглядело это так умилительно, что я не сдержала улыбки.

– Да, я нормально. Но разве у тебя комната была не в пятом общежитии?

– Пока меня не было, на моё место заселили какого-то типа из Айсхолла. Все простые комнаты заняты, вот мне в итоге и достались хоромы тут за стенкой. Ты сама что здесь делаешь?

– Примерно то же, – призналась я и уткнулась лбом в плечо Маркуса. Его крупная ладонь легла на мой затылок и стала неторопливо поглаживать меня по волосам. – Мне приснился очень странный сон.

Маркус, не говоря ни слова, обнял меня и продолжил успокаивающе поглаживать по голове.

– Ты можешь рассказать его мне, если тебе от этого станет легче.

– Не знаю… – я нехотя выпрямилась и, соскользнув с края кровати, прошла к письменному столу, где в ящике ранее обнаружила стопку бумаги и перьевую ручку. Достав всё необходимое, я макнула кончик пера в чернильницу и аккуратно нарисовала запомнившийся мне узор из книги фениксов. За спиной уже стоял Маркус, через плечо рассматривая рисунок.

– Что это? – спросил он.

– Тот же вопрос я хотела задать тебе. – Я постучала пальцем рядом с рисунком. – Тебе этот узор ничего не напоминает? У меня ощущение, что я где-то его видела, но никак не могу вспомнить, где именно.

– Из всех, кого я знаю, ты, наверное, знаешь больше всех. Если бы у меня возник такой вопрос, я бы с ним пошёл именно к тебе. Так что если не знаешь ты…

– Плешивые, – тихо ругнулась я. Маркус сел на стул, и притянул меня к себе. Я устроилась у него на коленях и задумчиво положила голову ему на плечо. – Мы там ещё не опаздываем?

– Опаздываем, – усмехнулся он. – Я тебя увидел как раз когда вышел, чтобы пойти к телепортатору. Но без нас не улетят.

Пришлось вставать и покидать комнату. Мои вещи были в тренерской, и их должен был забрать Даниэль, поэтому заходить никуда не нужно было, но телепортатор должен был вот-вот активироваться. Хоть и оказалось, что я задремала всего на пять минут, нам пришлось поторопиться.

– Думаешь, это был не сон? – спросил меня Маркус после того, как я на ходу рассказала ему про своё видение. – И эта библиотека где-то существует?

– Мне сказали, что вещие сны – нормальное дело для фениксов, когда они достигают определённого уровня зрелости. Хотя не все их помнят. Но если я могу видеть будущее, то почему бы не видеть прошлое? Тем более – прошлое душ, которые переселились в меня.

– А ты уверена, что эта Ахенна и есть твой… как это называется?

– Дух-предок, – ответила я. – Это не дух предка, а дух, для которого я являюсь сосудом.

– Дух-предок, – согласился Маркус. – Вот я, например, знаю ещё троих Маркусов и как минимум одного Мишеля. Вряд ли у фениксов все имена уникальны и в единственном экземпляре.

– Вряд ли, – согласилась я. – Но почему-то мне