Ни за что. О провале нельзя даже думать. Я не могу подвести всех сейчас, ведь мы зашли так далеко. Реальность была хуже любого кошмара.

В какой-то момент я все-таки заснула, а проснулась в бледном утреннем свете в ледяной спальне. Я посмотрела на кресло, где спал король: оно опустело, плед, аккуратно сложенный, висел на подлокотнике. А на тумбочке лежала записка, написанная аккуратным почерком.

Встречаемся за завтраком в восемь.

– Б

Сердце пропустило удар, и я бросила взгляд на часы.

Проклятье! Уже опаздываю!

Глава 11

Добрая тоска

Чем дольше замок был закрыт, тем медленнее тянулись дни. Поначалу новые требования безопасности казались не более чем неудобством. Я помогала Бенедикту и играла на арфе, а послеобеденное время проводила с Лирой и Брианой. Проектор не разобрали, и мы продолжали смотреть фильмы, но даже это вскоре надоело, а часы тянулись бесконечно долго.

Наступил март. Ночи становились короче, в Красном саду расцветала весна, но я могла любоваться красотой природы только с балкона. После трагедии с Бонни я не покидала крыла замка, в котором кроме меня жили король и принцесса. Убийцу так и не нашли, и Бенедикт не желал рисковать нашей с Лирой безопасностью. Но теперь, полностью восстановив силы, я жаждала действий, новых впечатлений и больше всего – увидеться с родными.

Я до сих пор не решила, как относиться к заботе Бенедикта о моем благополучии. По-прежнему он давал мне пить свою кровь, позволяя принять не так много, как в первый раз, но все же больше, чем ту каплю, что он предложил мне в самом начале. Я пила кровь и изображала девушку, которой постоянно требуется защита. Похоже, это работало.

Несколько недель король сидел возле меня каждую ночь, пока я не засыпала. А может, и дольше: временами, просыпаясь от кошмара, я слышала глубокий, приносящий спокойствие голос и снова засыпала.

Каждый вечер перед сном Бенедикт навещал меня, проверяя, как я себя чувствую. Заметив, что мне не очень хорошо, он оставался. И мне даже не приходилось просить его об этом. Король легко улавливал мое настроение.

Что ж, кажется, мне удавалось скрывать чувства и вполовину не так хорошо, как хотелось бы. Бенедикт читал меня как открытую книгу, что не могло не беспокоить. Но я бы не стала отрицать, что мне нравилась его забота. К тому же это помогало мне выполнить миссию: проводя больше времени со мной, король все больше привязывался ко мне.

А Лира злилась на брата. Мы расположились в ее комнате за мольбертами. Лира с такой силой водила кистью по холсту, что во все стороны летели брызги краски.

– Как же бесит! – заявила она, наклонив фотографию Биг-Бена вправо, будто от этого ее рисунок станет прямее. – Не хочу рисовать Биг-Бен, хочу смотреть на него! Как это вынести? Нас здесь заперли! Как заключенных! Скоро посадят на хлеб и воду, поспорим!

Бриана выглянула из-за мольберта. Рисование было ее идеей, и пока мы занимались этим, она притихла.

– У тебя не получается рисунок? – поинтересовалась она, отложив кисть и направившись к нам. Осмотрев работу Лиры, Бриана нахмурилась и покачала головой. – Я же советовала тебе воспользоваться линейкой.

Лира взглянула с яростью на подругу.

– Да, линейка, безусловно, исправила бы положение. Посмотри на это: напоминает… ты знаешь, что.

Я откашлялась.

– И зачем ты покрасила его в красный? – проворчала Бриана.

– Я художник, я так вижу! – заявила Лира, толкнув подругу в бок. – Ты лучше посмотри, что нарисовала Флоренс. Мой Биг-Бен по сравнению с ее – шедевр.

К сожалению, это было правдой. Выяснилось, что я не обладала и крупицей таланта художника. Собака, которую я пыталась изобразить, больше напоминала демона. Ну или тухлую картошку.

– Тебе не хватает терпения, – заметила Бриана, заслужив два сердитых взгляда.

– Покажи свой рисунок, – потребовала Лира, вскочив на ноги.

– Он еще не готов, – заволновалась Бриана, но Лира успела взглянуть на ее рисунок.

– Правда? Ты шутишь? – Лира развернула мольберт, демонстрируя мне картину, и я замерла. Бриана покрыла холст красными розами, каждая тщательно прорисована. Ее работа была прекрасна, и наши жалкие попытки по сравнению с ее шедевром напоминали рисунки пятилеток.

– Теперь понятно, почему ты предложила рисование, – заметила я.

– Чтобы подразнить нас! – добавила Лира.

– Как я могла знать, что вам не понравится? – оправдывалась Бриана и отодвинула мольберт подальше от Лиры, которая эмоционально размахивала кистью.

– Ты должна что-нибудь нарисовать для меня, – приказала Лира, и Бриана закатила глаза.

– Дай угадаю: красный Биг-Бен.

– Да, твой точно получится без пошлятины.

– Тебе нужно всего лишь заострить верхушку. И добавь наконец циферблаты.

– Но он не похож даже по форме!

– Перекрашивай сколько хочешь – это не поможет! Отойди, я помогу. Больше нет сил слушать твое нытье. Да и Флоренс, это… животное…

– Не стоит волноваться, – заверила я Бриану. – Думаю, на сегодня с меня довольно. А картофельного демона можешь закрасить, если понадобится холст. Увидимся завтра.

Хихикая, девушки попрощались со мной и продолжили обсуждать, как спасти художество Лиры. Я быстро ополоснула кисть, сняла фартук и пошла к себе. В коридоре осмотрела руки в пятнах краски. Надеюсь, она смоется. Иначе Бенедикт захочет знать, что я нарисовала.

Я собралась отправиться в ванную, но замерла перед дверью. По коридору разливалась тихая музыка, приглушенно, едва слышно… Кто-то играл на арфе?

Я развернулась, подошла к двери в спальню Бенедикта и прислушалась. Да. Здесь музыка звучала громче. Мои пальцы задрожали. Кто же играет?

Я повернула голову вправо: четверо стражников дежурили неподалеку. Двое смотрели на меня. Они бы подали знак, если короля нельзя беспокоить? Помотали бы головой, сказали бы что-нибудь. По крайней мере, я точно не прерву важную встречу – вряд ли на ней развлекались бы музицированием.

Набравшись храбрости, я постучалась. Музыкант вряд ли услышит стук, но за мной наблюдали – ни к чему демонстрировать невоспитанность, бесцеремонно врываясь в королевские покои. Ответа, как и ожидалось, не последовало, так что я распахнула дверь и вошла в комнату.

Звуки, усиливаясь, сплетались в нежную мелодию, полную печали. От кончиков пальцев волнение распространялось по моему телу, заставляя сердце биться быстрее. Я чувствовала себя лишней. И все-таки…

Тихо притворив дверь, я на цыпочках прошла через гостиную. И сгорая от любопытства, заглянула за угол в кабинет.

Открывшееся зрелище поразило меня.

Бенедикт сидел за арфой вполоборота ко мне. Его руки скользили по струнам, оплетая их меланхоличной музыкой и пробуждая во мне трепет. Он