может рассчитывать на благодарность и помощь со стороны английского правительства». По сути своей это был прием, позаимствованный у Польши, давно убеждавшей всю Европу, что она спасла ее от большевизма и коммунизма, разгромив Красную армию под Варшавой в августе 1920 года. Привлекает внимание и содержащийся в записке вывод, что «Форин Офис (британский МИД. — Я.А.) отнесся с большой серьезностью к этому варианту союзного договора и изучает возможность такого договора». Подтверждением возможности прорисованного соглашения стало сообщение советской агентуры, что «Гитлер и Макдональд (премьер-министр Великобритании. — Я.А.) встретятся летом в Италии для более длительных бесед», а поездка Геринга в Лондон «имеет целью подготовить во всех отношениях эту встречу».

К словам Эугениуша Гуза о том, что главной стратегической целью Гитлера является уничтожение Советского Союза, нужно добавить и еще один весьма важный момент, тоже базовый на то время. Как писал полпред СССР в Германии Л.М. Хинчук секретарю ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу, в Берлине понимали, что «если великие державы им позволят против кого-то воевать, то только против СССР». Но всем было ясно, что «путь к этому неизбежно должен был вести через Польшу». Вот в такой ситуации и приходилось принимать свои решения маршалу Пилсудскому, но поскольку политическое, а тем более военное взаимодействие с Советским Союзом он исключал во всех смыслах и при всех поворотах, то возможность выбора для него сужалась до степени участия в восточных планах Гитлера. В июле 1933 года Пилсудский отправил Альфреда Высоцкого польским послом в Италию, а на его место в Берлин прислал Юзефа Липского, до этого работавшего руководителем западного департамента в Министерстве иностранных дел Речи Посполитой. Возможно, совершая ту замену, маршал рассчитывал и на проверку собственных соображений, в частности, проверку тем, какую картину ему нарисует новый посол, посмотревший на ситуацию в Рейхе «свежим глазом». Постепенно, оценивая как исходящую от нацистской Германии угрозу, так и шанс получения выгоды от взаимодействия с Рейхом, Начальник Речи Посполитой предпочел все-таки ориентироваться на возможный шанс.

В книге «Пилсудский между Сталиным и Гитлером» варшавский историк Кшиштоф Рак пишет и о том, что в сложившейся тогда европейской ситуации польский маршал не пожелал делать ставку «исключительно на шатких союзников на Западе», потому поначалу «пробовал договориться с обоими самыми большими врагами — Третьим рейхом и Советским Союзом». Дескать, «позиция Франции перечеркнула шансы на превентивную войну с Германией», в результате и с Берлином «в январе 1934 года была подписана декларация о неприменении силы». Автор стоит на стороне маршала и утверждает, что «благодаря блефу», то есть запугиванию, шантажу, обману в игре как со Сталиным так и Гитлером, Пилсудский «получил весьма выгодную позицию» для Речи Посполитой». Он не только «значительно улучшил отношения с обоими врагами», не только «вбил клин между ними, но и довел дело до того, что с каждым из этих государств Польша заполучила лучшие связи, нежели они имели между собой». Кшиштоф Рак прорисовывает картину тех лет таким образом, что «в начале игры Пилсудский быстрее сблизился со Сталиным», затем начал «интригу с Гитлером». На договор, заключенный Польшей и СССР летом 1932 года, он смотрел как на свою победу над советским лидером. Наступала очередь взять верх над западным соседом.

Первый импульс для начала замышленной в Варшаве политической игры Берлину послал министр иностранных дел Речи Посполитой Юзеф Бек, который «в Женеве в конце сентября» 1933 года дал понять своему немецкому коллеге Константину фон Нейрату, что польское руководство готово «путем непосредственных переговоров постепенно урегулировать большинство открытых вопросов». При этом Бек добавил, что «Польше хватит играть против Германии». Вскоре удобным поводом для совершения столь решительного шага стало заявление руководства Рейха об уходе из Лиги Наций и из международной конференции по разоружению, сделанное 14 октября 1933 года. То заявление было рисковым для Берлина, отмечал Дариуш Балишевский в своей статье «Польская превентивная война», опубликованной 19 сентября 2019 года в газете «Rzeczpospolita». В ней автор пояснил, что «польская превентивная война против Германии не является вымыслом фантастов», наоборот, она была «серьезным планом маршала Пилсудского», и если бы такой план оказался реализованным, то «Польша спасла бы мир от величайшего кошмара в истории». Подчеркнул Дариуш Балишевский также, что нацистский фюрер изрядно опасался реакции Варшавы на уход из Лиги Наций, даже «приказал генералу Вернеру фон Бломбергу выработать стратегический план на случай начала польской превентивной войны». Тем не менее он решился на уход, а последующие события засвидетельствовали, что интуиция, касающаяся возможных поступков Пилсудского, его не подвела. Юзеф Липский после встречи с Адольфом Гитлером в своей депеше в Варшаву «обратил внимание, что германское правительство в связи с оставлением этой организации (Лиги Наций. — Я.А.) продекларировало готовность к заключению двусторонних пактов о ненападении». Говоря иначе, фюрер предпочитал более выгодным для себя разговаривать с каждым из партнеров и возможных противников по отдельности, чем с коллективным оппонентом, в качестве которого выступала или могла выступить Лига Наций. Легче дискутировать с каждым поодиночке. Подобного правила всегда придерживался и Пилсудский. Так и здесь проявилось совпадение взглядов двух вождей.

Польша, в самом деле, резких, тем более немедленных движений по отношению к Германии тогда не сделала, хотя ситуация в Рейхе изрядно напрягала Пилсудского. На состоявшемся 21 октября тайном совещании с участием министра иностранных дел Юзефа Бека, вице-министра этого же ведомства Яна Шембека, шефа Главного штаба Войска Польского генерала Януша Гонсёровского, офицеров для специальных поручений полковника Казимежа Глябиша, Леона Стшелецкого и Витольда Варты маршал «потребовал четкой информации на тему немецкой вооруженности и немедленных дипломатических консультаций с Францией». После этого он вызвал дипломата, поэта и журналиста Людвика Морстина, значившегося в давних друзьях французского генерала Максима Вейгана, и поручил ему тайную миссию во Франции. Суть миссии вновь состояла в том, чтобы еще раз «при посредничестве Вейгана от имени польского правительства перед французским правительством были поставлены два вопроса». Первый — ответит ли Франция «в случае атаки Германии на Польшу на каком-либо участке границы… всеобщей мобилизацией всех вооруженных сил». Вопрос второй вытекал из первого: «выдвинет ли она в таком случае все имеющиеся в своем распоряжении вооруженные силы к границе с Германией». Дариуш Балишевский в этой связи уточнил, что «французское правительство под председательством президента Альбера Лебрена заседало дважды». В результате было решено, что «на оба вопроса Франция скажет «Нет!».

Спустя еще две недели — 5 ноября — Пилсудский «принял в Бельведере посла Липского в присутствии Бека и попросил его рассказать о ситуации в Германии». Юзеф Липский, пишет Кшиштоф Рак, сообщил, что гитлеризм все еще «продолжает