чего «Вильгельмштрассе охватил ужас». Не случайно 7 апреля 1933 года, как стало известно польской разведке, «на заседании правительства (германского. — Я.А.) министр иностранных дел Константин фон Нейрат предостерег Гитлера перед грозящей со стороны Польши опасностью превентивной войны». Вскоре то же министерство «принесло извинения польскому послу за нападение на консульство и избиение польского гражданина — еврея». И вот на таком фоне 2 мая 1933 года Адольф Гитлер принимает Альфреда Высоцкого в своей резиденции, чтобы ему лично «подчеркнуть решительное намерение германского правительства придерживаться своего намерения действовать как можно более строго в рамках существующих договоров». Многие современные польские аналитики отмечают в своих публикациях, что это он сделал с испугу, настолько сильное впечатление произвели на него польские военные и политические телодвижения. Но есть основания сказать, что нацистский фюрер уже тогда руководствовался не только ощущением опасности. И в первую очередь на этом построил свою беседу с польским дипломатом.

Встреча продолжалась целых два часа — на удивление долго для бесед между главой правительства и одним из послов зарубежных государств. Назавтра сообщение своего корреспондента в Берлине о столь длительном рандеву в германской рейхсканцелярии «Kurjer Warszawski» поместил на первой странице своего утреннего выпуска под заголовком «Посол Речи Посполитой у канцлера». Оно было кратким, состояло всего из семи газетных строк и гласило, что «посол Речи Посполитой и полномочный министр Высоцкий вчера был принят канцлером Гитлером. В политических кругах визит польского посла произвел очень сильное впечатление». За ним следовала информация Польского телеграфного агентства об оглашении германской стороной официального коммюнике, посвященного той встрече: «Польский посол в Берлине г. Высоцкий посетил 2 мая т.г. канцлера Рейха. Беседа, в которой участвовал министр иностранных дел барон фон Нейрат, касалась актуальных политических проблем, относящихся к польско-германским отношениям. Канцлер подчеркнул решительное намерение германского правительства действовать в рамках подписанных трактатов. Одновременно канцлер выразил пожелание, чтобы оба государства свои общие интересы трактовали без пристрастий».

В последующих публикациях о том неожиданном контакте германского канцлера и польского посла бросаются в глаза и другие весьма любопытные моменты. Уже 4 мая берлинский корреспондент «Kurjera Warszawskiego» подчеркнул, что Альфред Высоцкий говорит о встрече с новым главой германского правительства «с большим удовлетворением». При этом журналист добавил, что «она состоялась по инициативе посла доктора Высоцкого, который попросил о ней через здешние структуры Министерства иностранных дел». В другом своем сообщении, продиктованном из столицы Рейха по телефону, тот же корреспондент обозначил сразу три существенных нюанса. Во-первых, немецкое эхо на «вторничную беседу польского посла с канцлером» очень звучное, оно даже господствует в германской прессе. Во-вторых, «следует подчеркнуть спокойный тон главного органа национал-социалистической партии» по этому поводу — речь о газете «Völkischer Beobachter». В-третьих, в отличие от польских, немецкие издания утверждают, что «инициатива о проведении беседы пришла со стороны Германии, хотя в реальности дело было наоборот».

Еще одна заметка, опубликованная в названной газете, но поступившая по каналам Польского телеграфного агентства, давала знать, что «кроме аудиенции посла Высоцкого у канцлера Гитлера» в тот день «состоялась и беседа между министром Высоцким и министром иностранных дел Рейха фон Нейратом». В берлинских политических кругах отмечают, что сам «факт проведения двух бесед убедительно свидетельствует, насколько серьезным и основательным был обмен мнениями по актуальным для Германии и Польши проблемам». По сути, обе стороны исходили из уверенности, что произошло весьма важное для них событие. Обозначилось даже своеобразное соревнование на тему, кому принадлежит главная заслуга в том, что встреча состоялась. Работающие в Берлине иностранные корреспонденты, припоминая о недавнем напряжении между соседями, уже дошедшем, казалось, «до невыносимого состояния», постепенно пришли к выводу, что «на польской стороне существует определенная готовность к ослаблению того роста».

Был на фоне берлинской встречи и еще один примечательный нюанс, который опять же не представляется возможным оставить без упоминания. В тот самый день, когда Гитлер принимал Высоцкого, «Kurjer Warszawski» в шестистрочной заметке под заголовком «Советский посол у марш. Пилсудского» сообщил своим читателям, что «вчера состоялась давно ожидаемая политическая сенсация — визит советского посла в Варшаве мин. Антонова-Овсеенко к маршалу Пилсудскому. Маршал Пилсудский принял мин. Овсеенко (так в тексте. — Я.А.) в присутствии министра иностранных дел Бека». Послов и посланников, поясним по этому поводу, тогда официально именовали и министрами, чтобы подчеркнуть должностной вес людей подобного ранга. Заметка была помещена на десятой странице «Kurjerа…», однако не исключено, что в ней содержался адресованный немцам специальный намек на возможность усиления варшавского контакта с восточным соседом, что могло напугать Берлин. В то же время это мог быть и посыл советской стороне, мол, не беспокойтесь, мы от вас не намерены отворачиваться, если произойдет сближение с Германией. В любом случае момент, связанный с визитом Антонова-Овсеенко к маршалу Пилсудскому, является важным. В политике столь высокого ранга ничто не происходит «просто так». Вскоре польская сторона начнет твердить о своем желании проводить «равноудаленную политику» в своих отношениях с Москвой и Берлином. В том же номере за 4 мая есть еще один намек на подобного рода двусторонность. Чуть ниже сообщения о приеме посла Высоцкого канцлером Гитлером корреспондент «Kurjerа…» в Лондоне в заметке под названием «Российские закупки в Польше» ставил в известность, что в британских сферах, «заинтересованных в торговле с Россией, большое впечатление произвело известие о приезде в Варшаву советской торговой миссии. Этот приезд связывается здесь со срывом торговых отношений Англии с Советами и видится в нем довод, что Советы намерены заменить Англию Польшей в качестве источника закупок».

В этом контексте нельзя не отметить, что в те дни поводы для заявлений о «двусторонности» польской политики давали как Берлин, так и Москва. В вечернем уже выпуске «Kurjerа…» за 4 мая 1933 года свою статью «Восток и Запад» известный публицист, политик, депутат польского сейма Станислав Строньский начал со слов, что с востока и запада в Варшаву приходят новости, «дышащие непривычно богатым содержанием». За этим утверждением последовало соответствующее перечисление доводов: 1 мая маршал Пилсудский принял советского посла Владимира Антонова-Овсеенко, 2 мая Гитлер беседовал с польским послом Альфредом Высоцким, 3 мая на большой прием к польскому послу в СССР Юлиушу Лукасевичу по поводу 142‑й годовщины принятия конституции первой Речи Посполитой «прибыли весьма многочисленные представители советских властей и Красной армии», в числе которых были нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов, инспектор кавалерии Красной армии знаменитый полководец С.М. Буденный, известный советский писатель Борис Пильняк, заведующий бюро международной информации ЦК ВКП(б) Карл Радек, имевший выход непосредственного на главного руководителя в Советском Союзе И.В. Сталина, а 4 мая на