Шрифт:
Закладка:
Мы помолчали немного. Я поняла, что лицо Сэм потеряло четкость в моей памяти. Черты стерлись, остались только необыкновенные рыжие волосы.
– Захария… возможно, скоро станет верховным магом Даригона. Ему удалось сбежать из Миравингии.
– О, об этом ублюдке я не беспокоюсь! Даже болезнь его не брала. Он так привык выживать и изворачиваться, что выплывет в любой мутной воде.
Разговор о старых знакомых помог. Как будто в комнате потеплело, и взаимное напряжение смягчилось.
– Скажи, Мальта, ты не держишь на меня зла?
Его вопрос сильно удивил меня.
– Нет! Конечно же, нет. За что?
– Я смог сбежать из Башен Пепла, бросив тебя там. Когда обещал…
– Ты правильно поступил, – я коснулась его руки, ладонь парня была твердой и горячей. – Ты должен был спасаться, раз представилась возможность. Я же сама передала твое послание Йотуну.
Взгляд черных не человеческих и не тролльих глаз прожигал меня чуть ли не насквозь. Что он старается увидеть? Я говорила абсолютно искренне.
– Все-таки ты удивительный человек. Я бы на твоем месте не был столь великодушен.
Он надавил на переносицу, как будто испытал внезапную головную боль. Когда он поднял на меня глаза, то сказал:
– Мальта, у меня есть план, как освободить тебя от всего этого. Я не забыл своего обещания.
– Да?
Он уловил сомнение, прозвучавшее в этом коротком вопросе.
– Знаешь, что самое худшее в положении пленника?
– Догадываюсь, – буркнула я.
– Я говорю о том, что ты не можешь принять никакое решение. Ты существуешь, как скотина на ферме: сегодня тебя кормят, завтра – зарежут. Никаких планов. Никаких обязательств. Ничего. Именно поэтому дворяне, что тролли, что люди, так кичатся, когда дают «слово». Потому что их слово действительно что-то значит. Это роскошь, Мальта, сдержать свое обещание. Теперь мое слово тоже имеет вес. Я обещал тебе защиту и сделаю это… если, конечно, ты захочешь принять мою помощь.
Его горячность тронула меня.
– И что ты предлагаешь?
«Стать твоей наложницей» – мелькнула предательская мысль.
Люк как будто прочитал мои мысли и покачал головой.
– У Тени не может быть наложницы. Нет. Я говорю о независимости, о настоящей свободе.
Тут я устыдилась своей подозрительности.
– Я слушаю.
– Потребуется терпение и доверие. Главное, что ты не попала к ведьмам. Это облегчает нам задачу.
«Нам». Как будто мы уже вместе.
– И почему же? Что не так с ведьмами?
Я продолжала испытывать его.
– Их положение не очень прочное. Представь, что будет, если король лишит их своей милости? Его настроение и симпатии переменчивы. Смехотворный замок, затерянный в туманах, окруженный тролльими гарнизонами со всех сторон. Они в ловушке.
– И ты знаешь, где находится этот Белый замок? – как можно спокойнее спросила я.
– Да, был там несколько раз… с королем, – рассеянно ответил он.
«Нет, Мальта, оставь, не спрашивай ничего про замок. Потом…»
Я призвала на помощь все свое самообладание. Искушение было очень велико. Но одно неосторожное слово могло все испортить.
– Так в чем заключается план по моему освобождению?
– Я хочу убедить Йотуна в том, что заинтересован в сохранении тайны твоего дара.
«Это будет не очень трудно», – подумала я.
– Тем более это правда. Я скажу ему, что против короля зреет заговор, и ты можешь помочь его раскрыть. Кстати, это тоже может оказаться правдой.
Он снова устало потер переносицу. Рукав сдвинулся, открывая татуировку с крылатым змеем. Кольца шевельнулись. Блеснула чешуя.
– Мы станем видеться, Йотун потеряет бдительность. А потом ты умрешь.
Это было неожиданно, что пришлось переспросить.
– А потом я что?
– Да, ты умрешь. Смерть – это единственный способ обрести свободу. Какой спрос с того, кого нет?
Он сошел с ума. Спятил. Подвинулся рассудком.
– Эм-м… Но я все-таки не очень хочу умирать.
– Ты забыла, что я довольно неплохой целитель? – он усмехнулся. – Я говорю о том, что мы разыграем твою смерть. Это будет непросто. И да, это опасно. Ты не будешь дышать, твое сердце не будет биться. Даже Йотун не поймет, что ты жива. Я приготовлю зелье и заклинание. И это гораздо лучше, чем пытаться манипулировать твоим даром, блокируя видения. Да, риск велик. Но после этого ты сможешь исчезнуть.
– Куда? Куда я исчезну, Люк?
– Я могу увезти тебя в глубину туманов. Ты сможешь вести спокойную жизнь.
– На склоне красных гор в хижине… – пробормотала я. – Ты будешь меня навещать?
– Изредка. Но мы сможем разговаривать…. Писать. Ты не будешь нуждаться. И тебе не надо будет быть ничьей наложницей.
– Надо будет лишь умереть.
– Не отвечай ничего сейчас. У нас еще будет возможность поговорить. Просто знай, что я тебе помогу.
Он поднялся, давая понять, что наш разговор окончен.
– Я подумаю, – ответила я.
Люк покинул дом Мага, а я вернулась на праздник, незаметно смешавшись с пестрой толпой гостей.
* * *
Я почти ничего не замечала вокруг. Сердце отчаянно колотилось и никак не могло уняться. А я снова и снова повторяла каждое слово из нашего с Люком разговора.
Исчезнуть… с одной стороны, – это было заманчиво. Но с другой, если подумать, то я просто меняла «покровителя». Люк же будет знать о том, что я жива и где нахожусь.
– Спой, Тисса, – приказал Маг, вырывая меня из раздумий. – Если бы не ее золотой голос, то…
Другие тролли оживленно загудели, многие закивали.
– О, да! Я слышал ее на одном вечере. Ни с чем не сравнимое звучание.
– И ты посадишь эту птичку в клетку?
– Она будет петь для меня, – прозвучало хвастливо и не слишком достойно.
Я думала, Тисса откажется, заупрямится.
Но она одарила своего покровителя очаровательной улыбкой и вышла в центр зала. Отчего-то мое сердце тревожно сжалось. Было что-то в ее глазах…
– Я сама написала эту песню, – сказала Тисса и снова улыбнулась. – Она называется «Я признаю».
В зале воцарилась вежливая тишина, и тогда тролльчанка запела высоким и сильным голосом, который отзывался дрожью в затылке:
Признаю, я никогда не любила тебя,
это правда,
Во мне не осталось стыда,
Открыто говорю тебе об этом.
Я словно сама не своя…
но уже поздно плакать.
Моя любовь для другого,
и я провожу ночи без сна
вдали от нашей постели.
Забыть его невозможно,
и я не стану просить о прощении,
Ни тебя, никого.
Я должна преклоняться пред тобой,
Любить до самозабвения.
Ты можешь меня уничтожить.
Но ты больше не мой покровитель,
у меня другая любовь.
Забудь навсегда обо мне и не вспоминай –
мне не нужны твои слова, твои подарки.
Свое снисхождение дари другой,
я не хочу ничего знать о тебе, с меня хватит.
Нет, не уговаривай
я хочу, чтобы ты понял разницу
между мной и другими, с кем сведет тебя жизнь.
Я тебе уже не принадлежу,
Одержать победу надо мной ты не сможешь,
потому что я покорилась уже давно…но другому.
Я должна преклоняться пред тобой,
Любить до самозабвения,
ты можешь меня уничтожить.
Но теперь ты больше не мой покровитель,
у меня другая любовь.
Я стояла, пораженная, остальные гости, ученицы и наставницы, тоже пребывали в оцепенении. Тот, кому была посвящена песня, был в ярости.
– Прием окончен, – прозвучали в тишине его холодные слова.
Маг вышел, а Тисса так и осталась стоять, гордо вскинув подбородок, в ее глазах разгоралось непокорное пламя.
Ученицы и наставницы не попрощались с ней. Они обходили ее, стараясь не смотреть, точно она была поражена заразной, срамной болезнью. Только Атали бросила долгий прощальный взгляд.
Возвращались обратно в дом в гнетущем молчании. Только один раз Винга прошептала: «Зачем она так?»
Пользуясь преимуществом скрывающих глаза украшений, я не смогла устоять и вызвала видение.
Тисса лежала на полу, скорчившись у ног Мага, из рассеченной губы текла кровь.
– Ты не ценишь хорошего к себе отношения, – его голос звучал подчеркнуто спокойно, но все-таки чуть вибрировал. – Но теперь ты принадлежишь мне.
